ИДЕЯ «НЕНАСИЛИЯ» КАК ФЕНОМЕН СОЦИАЛЬНОЙ ИЛЛЮЗИИ (К. Э. ЦИОЛКОВСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ)

© В.М.Мапельман
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Космонавтика и общество: философия К.Э. Циолковского"
2007 г.

«Ненасилие», на которое направлено в последнее время чрезвычайно широкое интеллектуальное внимание мировой философской мысли, не существует, а потому не может и рассматриваться без своей антагонистической составляющей – «насилия». Являясь, в основе своей, проблемами нравственными (касающимися поведения людей), они, как это ни странно на первый взгляд, осваивались и продолжают осваиваться в основном в рамках психологических или политических знаний.

Сложно найти период в истории человечества, для которого были бы несвойственны отношения репрессалий и регулируемой терпимости. В конце ХIХ - начале ХХ века насилие, начавшее приобретать в мире глобальные масштабы, спровоцировало энергичное внимание к ненасилию в том же всепланетарном объеме. К. Э. Циолковский довольно чутко уловил эту тенденцию и выразил ее в той крайней форме, которая фактически воплотила степень его возмущения и полнейшего неприятия, недопустимость подобных отношений между людьми. Его вариант ненасилия был встречен реже настороженно, а чаще – с возмущением. К появившейся почти в тоже время концепции А. Швейцера «благоговения перед жизнью», возможно, благодаря оценкам личной деятельности подвижника, напротив отнеслись с интересом и энтузиазмом. В целом внимание к ненасилию стало резко обостряться, а в свете последних мировых политических событий вышло в ряды наиболее актуальных. Однако при анализе насилия и ненасилия все в большей степени проявляется однобокость: явления ненасилия прописываются в основном позитивно, а насилия – квалифицируются исключительно отрицательно.

К началу XX века перед обществом встала задача модернизации ориентиров человеческого поведения в связи с формированием экономических, политических и культурных отношений общепланетарного диапазона. Учитывая тот факт, что практически все, без исключения, глобальные проблемы прямо или косвенно связаны с поведением людей и особенностями осуществляемых ими действий, откровенное игнорирование нравственных составляющих социальных процессов привело их развитие к вступлению в конфликтную и даже катастрофическую фазы. Человечество обрекает себя на тяжелые испытания, ибо среди всех действующих в данных условиях социальных регуляторов лидерство захватила политическая сфера. Нравственное же здоровье общества не является производным ни от конкретной формы правления, ни от действующего законодательства, ни от специфического уровня экономического развития, ни от отличительного образа жизни, ни от необыкновенного объема накопленных знаний и навыков. Более того, нравственность не занимается практическим воплощением идеалов морального сознания. Именно поэтому постановка задачи полного освобождения от проявлений безнравственности на основе принципов ненасилия как в условиях жизни на нашей планете, так и за ее пределами обречена на провал. Моральное проектирование идеальных образцов и нравственная практика жизнедеятельности – это не сообщающиеся сосуды.

В настоящее время наблюдается стремление выработать некоторые универсальные принципы и критерии социального поведения непротиворечивого характера («этика ненасилия»), что не согласуется с природой функционирования нравственных процессов. При этом авторы тяготеют к созданию оптимального, абсолютно позитивного образца морального звучания, к поиску высших предельных ценностей, среди которых особо выделяются два – человеческая жизнь и ненасилие. Однако человеческая жизнь в предлагаемых вариантах рассматривается в полнейшем отрыве от культурных и историко-хронологических параметров, что фактически сводится к разговорам о важности ее физической сохранности и поддержанию в благоприятных естественных условиях. Ненасилие представляется же через отсутствие, недопущение или изживание конкретных отношений деструктивного (чаще всего политического) характера, свойственных нашему времени или ближайшему прошлому. Фактически характеристики ненасилия списаны с современных модификаций «насилия», но с противоположным знаком, как это делалось и ранее.

Вместо попыток определения источников существования безнравственности в современном мире перечисляются возможные меры воздействия на сами деструктивные процессы, совершенно не анализируются обстоятельства, которые при неоднократном применении данных мер так и не дали ожидаемых позитивных результатов.

Практически все теоретики, моделирующие ненасильственные отношения между людьми, имеют в виду некое абстрактное морально благополучное общество, которое при этом должно обязательно и непременно развиваться прогрессивно. Критерии же для его оценок изыскиваются в современном мире, примеры прописываются декларативным путем (здесь и «образцы демократии», и «эталоны благосостояния», и «идеалы либерализации», и т. п.).

Попытки создания в современных условиях универсально справедливых и благих морально-этических кодексов обладают рядом общих особенностей. Во-первых, для них характерна проработка исключительно моральной составляющей, обращенной к сфере сознания, и полное игнорирование нравственных практических элементов. Во-вторых, жесткое размежевание добродетелей и пороков, способных к автономному существованию. В-третьих, скрытая или явная ориентация на религиозно оформленные нравственные ценности. В-четвертых, априорное допущение наличия непреходящих, вечных нравственных ценностей, являющихся, по сути, ценностями морали. Эти признаки получили свое воплощение в попытках создания оригинальных вариантов Декалога, большинство из которых принадлежит выдающимся представителям науки ХХ века (А. Эйнштейну, Б. Расселу, А. Д. Сахарову, Д. С. Лихачеву, А. Д. Александрову). Аргументация обычно подменяется авторитетом выдающихся религиозных мыслителей или научных деятелей, которые представлены как носители оптимальных знаний, образцовой культуры и безупречной нравственности.

Наиболее уязвимой в создавшейся ситуации является позиция этиков, которые стараются не покидать поприще морали и не затрагивать область нравственности (для собственной безопасности квалифицируя эти два термина синонимами). В качестве образцов «этики ненасилия» они предлагают концепции Л. Н. Толстого, М. Ганди и М. Л. Кинга (религиозные в своей основе), которые, по их мнению, не только безусловны и очевидны, но и успешно опробованы в практике социального общежития. Однако не надо забывать, что при всей моральной обусловленности данных позиций, их рекомендациями смогли воспользоваться исключительно политики. Насилие же не только не ушло из жизни каждого народа, которому они были рекомендованы, но усугубилось и стало еще более изощренным. Надежда гармонизировать хаос посредством благонамеренного социально-политического насилия, назвав его ненасилием, явно утопична.

Существование нашей цивилизации во многом зависит от сохранения и умножения культуры общества. Именно поэтому гармонизация социальных отношений во многом связана с морально-нравственной оценкой облика управляющих нашей жизнью личностей и итогами социально-этической экспертизы предлагаемых ими проектов.