ОТРАЖЕНИЕ НАУЧНЫХ ИДЕЙ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО В РОМАНЕ А.Р. БЕЛЯЕВА «ЗВЕЗДА КЭЦ»

© Е.В.Архипцева
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2010 г.

Изучая научное наследие основоположника теоретической космо-навтики К.Э. Циолковского, исследователи едины во мнении о том, что ученый жил «впереди своего века». То же можно сказать о творчестве ос-новоположника советской научной фантастики А.Р. Беляева. Автор более двадцати повестей и романов («Человек-амфибия», «Человек, потерявший лицо», «Человек, нашедший свое лицо», «Последний человек из Атланти-ды», «Человек, который не спит», «Чудесный глаз», «Голова профессора Доуэля», «Остров погибших кораблей» и др.), множества рассказов, статей и очерков «обгонял время… и звал вперед». Его произведения, как и его жизнь, романтичны, полны оптимизма, веры в человека и подчас глубоко трагичны.

Александр Романович, родившийся 16 марта 1884 г. в семье смо-ленского священника, всю жизнь вынужден был скрывать и свое происхо-ждение, и такой факт из биографии, как окончание в 1901 г. духовной се-минарии. Будучи разносторонне одаренной натурой, в юные годы Беляев изучал технику и фотографию, играл на скрипке и фортепиано, рисовал театральные декорации. И хотя увлечение театром привело на театральные подмостки, делая серьезный выбор между театром и музыкой, Беляев от-дал предпочтение музыке. Но учебу в консерватории пришлось принести в жертву юриспруденции. Окончив в 1906 г. Ярославский юридический ли-цей и получив в Смоленске должность присяжного поверенного, будущий писатель увлекся журналистикой. Выступая в газете «Смоленский вест-ник» в качестве музыкального критика и театрального рецензента, он объ-единил тем самым три своих увлечения – музыку, театр, журналистику. И при этом не переставал мечтать о путешествиях.

В 1913 г. мечта осуществилась: он побывал в Италии, Франции, Швейцарии. Сегодня такое путешествие можно назвать экстремальным: Александр Романович сплавлялся по бурным рекам, поднимался под небе-са на аэроплане, опускался в холодные пещеры и глубоко под воду. Впе-чатления от поездки помогли в будущем Беляеву-писателю. Вернувшись на родину, он продолжил работу в «Смоленском вестнике», а позднее стал главным редактором этого издания.

В 1916 г. жизненные планы нарушила тяжелая болезнь: костный ту-беркулез позвоночника приковал к постели на шесть лет. Но и здесь Беля-ев нашел себе занятия по душе: изучал иностранные языки, интересовался медициной, биологией, техникой, следил за новейшими достижениями науки, много читал. В неподвижном гипсовом корсете он научился жить в изумительном мире воображений. Положив на грудь фанерку и лежа вы-водя буквы карандашом, он придумывал героев своих первых произведе-ний.

В 1922 г. болезнь отступила, и писатель перебрался в Ялту. Публи-куясь в научных изданиях южного города, он сменил несколько профес-сий: воспитатель в детском доме, инспектор несовершеннолетних в уго-ловном розыске, библиотекарь - везде старался быть рядом с молодежью, для которой писал.

В 1923 г. Беляев с женой уехал в Москву. Именно в Москве нача-лась серьезная литературная деятельность Беляева. Фантастические исто-рии, поражающие смелостью воображений, были опубликованы в журна-лах «Знание — сила», «Всемирный следопыт», «Вокруг света», «Борьба миров».

В 1931 г. Беляевы переехали под Ленинград в город Пушкин. Здесь и застала семью война. С оккупацией города немецко-фашистскими вой-сками начался страшный голод, и 6 января 1942 г. писателя не стало. «Ко-гда я умру, не надо пышных похорон. Заверните меня просто в газету», — завещал Беляев. Когда он умер, почти так и вышло. Гроб с его телом месяц простоял в холодной комнате, пока вдова уговаривала гробовщика и иска-ла подводу. За это время мародеры сняли с тела костюм. Похоронить мужа Маргарита не успела: с 12-летней дочерью Светланой их угнали в Прус-сию. Гробовщик, обещавший вырыть могилу, свалил тело в общую яму. После Победы в течение 11 лет в землянках Урала Маргарита Магнушев-ская читала детям произведения мужа. И каждый тогда хотел улететь, как Ариэль, герой последнего романа Беляева.

Серию своих фантастических рассказов Беляев посвятил открытиям в области медицины и техники. Специфической особенностью его фанта-стики является то, что она не беспочвенна, не построена на чистой выдум-ке. Она всегда опиралась на научную основу. Силой своей фантазии Алек-сандр Романович рисовал будущее, предвидел возможность новых откры-тий и достижений. Недаром его называли «советским Жюлем Верном». Писателей роднила энциклопедическая разносторонность знаний, прозор-ливое предвидение. Успехи в области физики, биологии, медицины, элек-троники, космонавтики сделали многие мечты Беляева реальностью.

Проблема покорения космоса серьезно заинтересовала писателя в Ленинграде, где он познакомился с трудами Циолковского. Вселенная по-ражала Беляева своей грандиозностью, необычностью, таинственностью. Как и Циолковский, о полетах он мечтал с детства, мальчишкой прыгал с сарая с зонтиком в руке, любил повести Жюля Верна, мастерил планеры. В проектах Циолковского писатель-фантаст увидел великое будущее. Перед ним открылись новые горизонты, связанные с полетами на Луну, запуска-ми искусственных спутников и межпланетных кораблей.

В 1934 г. в журнале «Вокруг света» был опубликован рассказ Беляе-ва «Воздушный корабль», название которого перекликается с названиями статей Циолковского. Александр Романович описал увлекательный полет на цельнометаллическом дирижабле конструкции Циолковского. Ознако-мившись с произведением фантаста, в 1934 г. Константин Эдуардович на-писал в редакцию: «Рассказ <…> остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие тов[арищу] Беляеву и почтенной редакции журнала». Ученый попросил прислать ему роман «Прыжок в ничто», опубликованный в 1933 г. и посвященный «межпла-нетным скитаниям», так как он нигде не смог его достать.

В романе «Прыжок в ничто» Беляев рассказал о путешествии на за-гадочную планету Венера. Писатель не только сумел передать состояние человека, попавшего в космос, он описал устройство космической ракеты, полет в безвоздушном пространстве, картины Земли из космоса. Готовя в 1935 г. второе издание романа «Прыжок в ничто», Александр Романович решил посвятить его Константину Эдуардовичу. Он отправил свое произ-ведение Циолковскому на рецензию, поясняя, что при написании его опи-рался на труды ученого, попросил написать предисловие. Между писате-лем и ученым завязалась переписка. Рецензент внес поправки, сделал за-мечания по тексту. В отзыве написал: «<…> Из всех известных мне рас-сказов, оригинальных и переводных на тему о межпланетных сообщениях роман А.Р. Беляева мне кажется наиболее содержательным и научным. Конечно, возможно лучшее, но, однако, пока его нет. Поэтому я сердечно и искренне приветствую появление второго издания, которое, несомненно, будет способствовать распространению в массах интереса к заатмосфер-ным полетам. Вероятно, их ожидает великое будущее». «Ваш теплый от-зыв о моем романе, - написал в ответ Беляев, - придает мне силы в нелег-кой борьбе за создание научно-фантастических произведений. Я всячески стараюсь популяризовать Ваши идеи в романах и рассказах <…>».

Вслед за романом «Прыжок в ничто» Беляев задумал еще один ро-ман о космических путешествиях и назвал его «Вторая Луна». Своим за-мыслом писатель поделился с уже тяжело больным к тому времени Циол-ковским. После смерти ученого он назвал роман «Звезда КЭЦ». Сюжет незамысловат: герой романа биолог Артемьев, повинуясь желанию своей возлюбленной Тони, физика по профессии, совершил увлекательное путе-шествие вслед за загадочным Палеем, будущим конструктором ракет, сна-чала в город КЭЦ на Памире, затем на искусственный спутник Земли Звез-ду КЭЦ и на Луну. Перемещаясь на различных транспортных средствах, он побывал в звездном городе и в звездной научной лаборатории, в косми-ческой обсерватории, увидел из космоса Землю, ходил по Луне, узнал о способе сбора и промышленном использовании метеоров и астероидов, познакомился с флорой и фауной, которые были выращены в условиях невесомости, и даже подружился с космическим псом. Затронув целый аспект тем, автор романа попытался решить проблемы биологии, медици-ны, физики, химии астрономии, проработал технические вопросы.

Из транспортных средств Циолковского в романе подробно описа-ны:

– цельнометаллический дирижабль;

– «полуреактивный стратоплан»;

– поезд на «воздушной подушке»;

– космическая ракета;

– «лунный автомобиль»;

– «безвоздушные ракетокары» (прототип предложенных Циолков-ским ракет «для небесных перемещений – между планетами»).

Из технических проектов и предложений Циолковского описаны:

– «портативная ракета» — реактивный прибор для передвижения в открытом космосе, помещенный в ранец;

– искусственные крылья для перемещения внутри космических жи-лищ (напоминают крылья летучей мыши, крепятся к кистям рук);

– использование фала на астероиде и при выходе из корабля в от-крытый космос (иначе человек может навсегда затеряться в его глубинах);

– «невесомая ванна»;

– центрифуга в качестве воссоздания искусственной тяжести (как альтернатива невесомости);

– «искусственное солнце» — огромное зеркало в космическом про-странстве для обогрева холодных районов планеты Земля;

– солнечные двигатели, машины, работающие силой приливов, от-ливов и морских волн;

– космическая оранжерея;

– завод на орбите Земли – медленно вращающаяся искусственная планета диаметром в два километра;

– космические поселения.

В романе проработана идея Циолковского об освоении метеоров, астероидов, болидов и транспортировке их с целью использования в про-мышленности и в строительстве, как на Земле, так и в космосе. Опираясь на работы Циолковского, Беляев указывает: в метеорах и астероидах скон-центрирован огромный запас необходимых человечеству химических ве-ществ (железо, медь, свинец, олово, иридий, платина, хром, вольфрам, зо-лото), кроме того, их можно применять в качестве природных материалов для строительства космических поселений. Правда, Александр Романович иногда путает два таких понятия, как метеор и метеорит.

Физические явления невесомости Беляев старается передать близко к тексту Циолковского: «<…> Физический закон – сила действия равна силе противодействия – обнаруживается здесь в чистом виде, не затемнен-ный земным притяжением. Здесь все вещи и сам человек превращаются в «реактивные приборы». Я отбросил костюм, говоря по земному, «вниз», а сам, оттолкнувшись от него, подпрыгнул вверх. Получилось: не то я сбро-сил костюм, не то он меня подбросил»).

Все медико-биологические проблемы, обозначенные в романе, ав-тор решает в соответствии с трудами Циолковского. Он описывает:

– перегрузки;

– невесомость;

– замкнутую экологическую систему, при которой растения дают человеку пищу и кислород;

– способы питания в невесомости;

– биологические опыты;

– «теплый» «межпланетный костюм» — скафандр, похожий на сна-ряжение водолаза, повреждение оболочки которого приведет к гибели.

Об астероидах Циолковским написано немало, это одна из любимых тем ученого. От имени одного из своих персонажей он даже однажды зая-вил: «Я был на астероиде». Об астероидах рассказывает и Беляев: «На иных астероидах сила тяжести ничтожна, и достаточно прыжка, чтобы улететь с поверхности. Если на астероиде диаметром 17,5 километра под-прыгнуть на 1 метр, можно опуститься через 22 секунды. Сделав движе-ние, равнозначное перешагиванию через порог, можно подняться на высо-ту 210 метров, что будет несколько ниже башни Эйфеля. Брошенные с это-го астероида камни уже не возвращаются. На астероиде в 6 раз меньше Луны одной рукой можно поднять 22 человека. Башню там можно постро-ить высотой в 6,5 километра. А если выстрелить из ружья, можно быть сброшенным с астероида силой отдачи. Если же устоять, то пуля убьет сзади, облетев вокруг астероида. Эта пуля потом будет долго носиться во-круг астероида, как спутник. Поезда на этом астероиде могли бы ездить со скоростью 280 километров в час».

Множество подсчетов и оригинальных сравнений дают право пред-полагать, что «астероидная» тема позаимствована Беляевым у Циолков-ского.

Описания космоса в романе также перекликаются с описаниями космоса в работах Циолковского. Например, у Беляева: «Перед нами небо. Оно сплошь усеяно немигающими звездами и чуть-чуть окрашено в кар-минный цвет. Млечный путь весь испещрен разноцветными звездами, он вовсе не молочного цвета, как мы видим его с Земли». У Циолковского: «Каким мертвым, ужасным представляется это черное небо, блестящие звезды которого совершенно неподвижны!.. Они <…> не мерцают, как кажется с нашей планеты, они видны совершенно отчетливо. Впрочем, чернота кое-где кажется, как будто, чуть-чуть позолоченной. Это – туман-ные пятна и Млечный путь, который в виде светлой широкой полосы идет по большому кругу черного шара». Также схожи описания Луны. У Циол-ковского: «Одни горы и горы, страшные, высокие горы <…> Вон долины, равнины, плоскогорья <…> Сколько там навалено камней <…> Мрачная картина! А тени! О, какие темные! И какие резкие переходы от мрака к свету!». У Беляева: «Горы, долины, безмолвные «моря» были видны, как на ладони. Резко выделялись контуры вулканов, давно погасших, безжиз-ненных, как все на Луне». Особенно схоже Константин Эдуардович и Александр Романович описали зарю на Луне.

Наряду со схожестью научных идей, описаний, которые имеют ме-сто в романе Беляева и трудах Циолковского, можно выделить и некото-рые отличия. Например, выход в открытый космос Беляев описывает сле-дующим образом: «Нас перевели в воздушную камеру и стали постепенно выкачивать воздух. Скоро образовалась «межпланетная пустота», и дверь открылась. Сегодня трудно определить: является ли предложение относи-тельно выкачивания воздуха из шлюзовой камеры с целью выхода в от-крытый космос более поздним уточнением Циолковского к его рисунку из «Альбома космических путешествий», или это предложение Беляева?

Вернемся к теме космических оранжерей. К вопросу о выращивае-мых в оранжереях растениях Беляев подошел несколько иначе, чем Циол-ковский. Он перечислил буквально все растения, которые упоминал в сво-их трудах по космонавтике ученый. Но дело в том, что не все из них Циол-ковский предлагал выращивать в космических оранжереях. Пытаясь выяс-нить, смогут ли земляне себя прокормить в будущем, в работе «Богатства Вселенной» ученый вычислил объем выращиваемых на Земле сельскохо-зяйственных культур. При этом он перечислил такие культуры, как пше-ница, рожь, овес, гречиха, конопля, фиговые деревья, кокосовые пальмы, деревья какао, чайные и кофейные плантации. Беляев же все эти растения «высадил» в космической оранжерее.

По всей видимости, отдельные идеи, упомянутые Циолковским в его научных трудах, навели Беляева на мысль о дальнейшей их проработ-ке. Так, Циолковский писал об экспериментах по теплопроводности с кружком, одна сторона которого, покрытая сажей, поглощала тепло, а дру-гая, посеребренная, отдавала его. Решая вопрос о защите от жары и косми-ческого холода, Беляев предложил двухстороннюю накидку, отражающую и поглощающую солнечные лучи, которая надевалась бы на скафандр пу-тешественников. Интересно, что сегодня подобная накидка разработана и имеется в укладке НАЗа. В целях гигиены, Циолковский указывал на не-обходимость дезинфекции космических жилищ высокой температурой. Возможно, эта идея навела Беляева на мысль о выдаче стерильного белья в космосе.

Многие научные идеи и разработки, описанные Беляевым в романе, сегодня осуществились. Так, поражает точность описания кабины косми-ческого корабля (кабина ракеты – камера, освещенная электрической лам-пой, похожая на кабину маленького лифта, разместиться в ней можно с трудом). Изумляют следующие идеи и технические предложения: крепежи в виде ремешков на стенах, полу и потолке для удобства перемещений в невесомости, которые сегодня используются на борту МКС; радиотелефон в космосе; необходимость медицинского контроля перед стартом, способ сна в невесомости - прикрепив себя шнурками-завязками; гимнастические снаряды и массаж для тренировки мускулатуры в условиях невесомости (иначе мышцы атрофируются, и на Земле такой человек будет себя чувст-вовать, как кит, выброшенный на берег); метеорологические ракеты, авто-матически производящие «аэрологические записи» (состав атмосферы, интенсивность космических излучений, температуру, влажность и прочее на различных расстояниях от Земли) и опускающиеся при помощи пара-шюта в строго определенном месте. Беляев пишет о том, что фильмы оз-вучены, а книги, представляющие фильмотеку, читают с помощью проек-ционного фонаря. И то, и другое сегодня свершилось, а слово фильмотека прочно вошло в жизнь. На МКС экипажи в свободное время с удовольст-вием просматривают фильмы. Разве это не удивительно? Удивляет и то, что Беляев угадал фамилию пилота космического корабля – Филипченко.

Описания Беляевым Земли с искусственного спутника совпадают с изображениями на современных фотоснимках, сделанных с борта корабля или станции. Например: «Я повернулся к окну и замер от восхищения. Земля занимала половину небосклона. <…> Края ее, очень неровные, <…> были словно подернуты дымкой тумана. Неясные размытые очертания. Дальше от края Земли шли продолговатые серые пятна – облака, затем-ненные толстым слоем атмосферы. Ближе к центру – тоже пятна, но свет-лые. Я узнал Ледовитый океан, очертания берегов Сибири и северной Ев-ропы. Ослепительно ярким пятном выделялся Северный полюс. Малень-кой искоркой отражалось Солнце в Баренцевом море. Пока я рассматривал Землю, она приняла вид огромной Луны в ущербе. Я не мог оторвать глаз от гигантского полумесяца, ярко освещенного светом Солнца». Еще при-мер: «Я увидел очертания Европы и Азии, Север, затянутый белыми пят-нами облаков. В просветы ярко блестели льды северных полярных морей. На темных массивах азиатских гор белели пятна снежных вершин. Солнце отражалось в озере Байкал. Его очертания были отчетливы. Среди зелено-ватых пятен извивались серебристые нити Оби и Енисея. Четко выделя-лись знакомые контуры Каспийского, Черного, Средиземного морей. От-четливо вырисовывались Иран, Аравия, Индия, Красное море, Нил. Очер-тания Западной Европы были словно размыты. Скандинавский полуостров покрывали облака. Западная и южная оконечности Африки тоже были плохо видны. Неясным, расплывчатым пятном выделялся в синеве Индий-ского океана Мадагаскар. Тибет был виден отчетливо, но восток Азии то-нул в тумане». Что это - авторская прозорливость или подсказка Констан-тина Эдуардовича? Вполне возможно, что один дополнял другого.

В научных трудах Циолковского нет описания космической обсер-ватории, ученый лишь упоминал о применении телескопа в космосе. Заня-тия астрономией в космосе могли бы дать больший результат, так как не-бесные светила, не заслоненные земной атмосферой, выглядят там более ярко. В романе Беляева подробно описана космическая обсерватория. В роли астронома выступает профессор Тюрин, и слова о значении астроно-мии, вложенные Беляевым в его уста, звучат как-то по особенному, «по-циолковски»: «Разве на Земле можно заниматься астрономией? Они там кроты по сравнению со мной. Я здесь за два года опередил их на целое столетие. Вот подождите, скоро мои труды будут опубликованы. <…> Возьмите планету Плутон. Что о ней знают на Земле? Время обращения вокруг Солнца в сутках знают? Нет. Среднее расстояние от Солнца? На-клонение эклиптики? Нет. Масса? Плотность? Сила тяжести на экваторе? Время вращения на оси? Нет, нет и нет. Открыли, называется, планету!..». «А белые карлики, двойные звезды? – продолжает Беляев. – А строение галактической системы? А общее строение Вселенной? <…> Да что гово-рить! Даже атмосферу планет Солнечной системы толком не знают! До сих пор спорят. А у меня тут открытий на двадцать галилеев хватит. <…> Астрономия – это <…> такая увлекательная вещь! <…> Вы думаете, что астрономия наука? Наука о звездах? Нет. По-настоящему говоря, это ми-ровоззрение, Философия». Скорее всего, идея астрономической обсерва-тории – плод фантазии автора романа, что же касается ее конструкции, то она напоминает орбитальную станцию Циолковского.

Ссылаясь на переписку Циолковского и Беляева, учитывая тематику затронутых Беляевым трудов Циолковского, которые к тому времени были опубликованы и могли быть высланы Константином Эдуардовичем или найдены Александром Романовичем в библиотеках Ленинграда, можно предположить, что при написании романа автор пользовался работами Циолковского в области дирижаблестроения, ракетно-космической техни-ки, биологии, связанными с преобразованием Земли, в области техники. Подтверждение тому – строки из писем. Беляев Циолковскому: «Дорогой Константин Эдуардович! Очень благодарен Вам за присылку Вашей бро-шюры и письма. Очень рад буду получить от Вас и другие Ваши книжки. Они у меня имелись, но, к сожалению, были утеряны при перевозке по железной дороге. Среди этих книг были, между прочим, «о переделке Зем-ли», заселении экваториальных стран и пр[очее]»; «Очень благодарен за пересылку некоторых материалов»; «Приношу Вам искреннюю благодар-ность за присланные книги. Надеюсь использовать их в моих произведе-ниях, которые буду присылать Вам». Циолковский Беляеву: «Посылаю Вам мои книги»; «Относительно советов: прошу почитать мои книжки — там все научно ("Цели [звездоплавания]", "Вне Земли" и проч[ее])».

Свое произведение Беляев посвятил Циолковскому. Роман не толь-ко построен на идеях и научных гипотезах Константина Эдуардовича, в романе прописан образ великого ученого. Это профессор Тюрин — «дед», «сердитый добряк», «редька с медом», «старый астроном-философ». «Вы ему только не противоречьте, когда он будет о философии толковать, — советует Беляев устами героя. — Иначе он расстроится и будет дуться на Вас всю дорогу. <…> А, в общем, чудесный старик. Мы его все любим». Автор обрисовал портрет профессора: копна белоснежных волос, бритое, немного бледное лицо с прямым носом; взгляд черных глаз живой; веки от переутомления красноваты. В портрете действительно угадываются черты Константина Эдуардовича.

Одновременно в романе идет речь о самом Циолковском как об ученом с мировым именем. Так, на праздновании Дня освоения Звезды КЭЦ перед собравшимися была выставлена платиновая статуя Циолков-ского. Беляев так описал статую: «Он [Циолковский] был изображен в сво-ей любимой рабочей позе: положив дощечку с бумагой на колени. В пра-вой руке его был карандаш. Великий изобретатель, указавший людям путь к звездам, как будто прервал свою работу, прислушиваясь к тому, что бу-дут говорить ораторы. Художник-скульптор передал с необыкновенной выразительностью напряжение лица глуховатого старца и радостную улыбку человека, «не прожившего даром свою долгую жизнь». Его труд «войдет в историю науки как классический труд, создающий эпоху. Его имя становится в ряд имен таких титанов, как Ньютон и Галилей». Как не странно, Константин Эдуардович предстал в романе таким, каким много лет спустя, в 1967 г. ученого изобразил художник Б.А. Тальберг, создав-ший панно «Циолковский», украшающее один из залов Государственного музея истории космонавтики имени К.Э. Циолковского. Возможно, ху-дожник читал книгу Беляева, хотя простое совпадение здесь тоже не ис-ключено. Прообразом статуи в романе, по всей вероятности, послужил один из фотоснимков Циолковского, присланных Константином Эдуардо-вичем по просьбе Александра Романовича с целью помещения его на ти-тульный лист 2-го издания романа «Прыжок в ничто». Из переписки уче-ного и писателя, хранящейся в Архиве Российской Академии наук, можно узнать, что в ответ на просьбу писателя прислать фотографии, ученый вы-слал два фотоснимка 1932 и 1934 гг. При этом один снимок был тут же ему возвращен, а другой отдан в клише.

Современники Беляева, как и наши современники, в один голос ут-верждают, что роман «Звезда КЭЦ» - самое слабое произведение Алексан-дра Романовича. Исследователи творчества Беляева сегодня восхищаются научными предвидениями писателя. Однако исследователи научного твор-чества Циолковского, отделив зерна от плевел, сегодня могут со всей от-ветственностью заявить, что автором почти всех научных идей и гранди-озных технических проектов, обозначенных в романе «Звезда КЭЦ», явля-ется Циолковский. Отдельные исследователи творчества Беляева полага-ют, что Циолковский предложил Беляеву лишь гипотезы, а писатель, «подхватив» их, развил в своих фантастических произведениях. Мы дока-зали, что и это не так. Но вменять Беляеву в вину то, что он пересказывал в романе идеи Циолковского, мы не имеем права, хотя бы потому, что глав-ной своей задачей писатель считал пропаганду творчества великого учено-го.