ИСКУШЕНИЕ «КОСМИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИЕЙ» (РАЗМЫШЛЕНИЯ ЧИТАТЕЛЯ НАД ФИЛОСОФСКИМИ СОЧИНЕНИЯМИ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО)

© Т.Н.Желнина
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Космонавтика и общество: философия К.Э. Циолковского"
2011 г.

Наибольшее влияние на К.Э. Циолковского в его мировоззренческих исканиях оказали две теоретические системы — дарвино-спенсеровский эволюционизм (вообще позитивистская натурфилософия) и теософский эзотеризм. Очевидна и связь его «космической философии» (как и космизма вообще) с традициями социального утопизма (Гаврюшин Н.К. Этюды о разумной вере. Минск, Белорусская Православная Церковь, 2010. С. 340, 342).

«Космическая философия» поклоняется «неизвестным разумным силам» — космосу и его «причинам», тем силам, которые трижды в жизни Циолковского «придали» виденным им облакам «форму, имеющую определенный и подходящий смысл».

Себя он явно ощущал проводником космической информации, рупором «голоса вселенной», посредником в восприятии знаний сверхчеловеческого происхождения. Проповеди Циолковского выросли не из философского или этического анализа учений, а из «созерцания» вселенной и вслушивания в ее «голос». Это объясняет тематическую разбросанность, несвязность, фрагментарность сюжетов, составляющих содержание хронологически последовательных сочинений Циолковского на темы «космической философии». У Циолковского нет эволюции мысли в пространстве даже одного философского текста, не говоря уже о сюжетной разорванности хронологического ряда текстов. Получается, что «космическая философия» не результат кропотливой философской работы, а некое откровение «свыше». Ее феномен, в сущности, внефилософский, хотя в ее текстах утилизировался и философский материал. Но он жил здесь по другим законам. (Постановка философских проблем не означала применения философского метода их разрешения.) Имена философов также встречаются в его сочинениях, но как носителей знаний, сопоставляемых с «космической философией».

Имел ли Циолковский в виду практические цели своей «космической философии»? Да. Он предназначал ее для приобщения человека к космическому источнику знаний, предлагал заменить ею историческое христианство, да и все остальные религиозные и философские учения. «Естественная этика» пропагандировалась им, чтобы стать практикой, чтобы регулировать поведение и жизнь людей, чтобы служить в качестве учебного пособия по перестройке христианского сознания.

Отношение Циолковского к историческому христианству не миролюбивое. Он считал, что в нем учение Христа искажено и его нужно очистить от искажений. Результаты чистки Циолковским Евангелий известны — он выхолостил из евангельских текстов идею Бога-Творца, заменив ее «причиной космоса» — олицетворением воздвигающих и разрушающих сил природы (поэтому вселенная Циолковского функционирует в смертях и возрождениях, подчиняясь природно-циклической необходимости), идею души, идею дальнейшей жизни индивидуальности после смерти, веру в Промысл Божий и заботу Бога о людях, идею Христа Спасителя. Отказавшись от души и заменив ее на «атом», Циолковский отождествил человека с космосом, с тем миром, который не вечен, в котором все подлежит распаду. Как можно обрести бессмертие в мире, который может погибнуть в ходе вселенской катастрофы. Как можно надеяться на бессмертие, если «причина космоса» может уничтожить мир? Циолковский уверял, что он с Христом. Но самохарактеристика не доказательство. На словах — да, на деле — нет. По мнению Циолковского, христианин тот, кто признает «космическую философию». Но христиане, верующие по-церковному, убеждены, что ни «причина космоса», ни «неизвестные разумные силы», ни «гении» их не спасут; христиане убеждены, что нет спасения вне Христа. Христиане, верующие по-церковному, убеждены, что в мире и в космосе разлита смерть, но Христос дал нам лекарство от смерти. Циолковский в уста Христа вложил изречение: «Нет смерти, сущность мира неразрушима. Она меняет только формы». Он уверял, что Христос считал материю «идеально бессмертной» (разрушаются формы, сущность остается), что полностью согласуется с выводом «монизма вселенной»: «каждый атом живет субъективно непрерывной и вечной жизнью».

Христос христиан — это Бог, Бог, который пришел к нам Сам, который стал человеком. Циолковский считал Иисуса из Назарета «великим натуралистом» (!) и не видел в нем ни Мессию, ни Спасителя, ни Бога. Слово «вочеловечился» явно пугало Циолковского. Для него была неприемлема основная весть Евангелия — идея страдающего Бога, ставшего человеком, умершего и в теле же Воскресшего и тем спасшего людей. В христианской перспективе Христос, будучи Богом, стал человеком, в «космической философии» человек сам должен осознать себя в качестве Бога.

Циолковский считал абсурдным возвещать гибель космосу и обещать человеку в его же теле вечную жизнь. Но именно это утверждает христианская проповедь. Циолковский не смог принять человечного Бога и стал христоборцем.

«Космическая философия» не может провести грань между человеческой природой и личностью, поэтому она не может объяснить происхождение греха. По Циолковскому зло происходит от невежества, источник зла в пагубных страстях, терзающих плоть. Он не хотел замечать, что самое ясное сознание нашей вины может не удержать нас от греха. Тот факт, что греховное влечение чаще поднимается отнюдь не из тела, а из глубин души, также не мог быть признан Циолковским, потому что когда-то он раз и навсегда отказался признать существование души. Вслед за этим он свел личность к ограниченной совокупности природных свойств. Христианская философия считает личность и личностную волю автономными от телесной природы человека. Циолковский уверял — все зло оттого, что «атом» живет в этом гнусном теле, втиснут в рамки этого «я». Христианин говорит: вина в моей воле, в моем духе, в моем грехе. Циолковскому слова «грех» и «покаяние» незнакомы.

Если согласиться с «космической философией», что источник зла в природе человека, то придется признать, что «причина космоса» немыслима без зла, что зло запрограммировано «причиной», что «причиной» же «совершенным» выдана индульгенция на уничтожение «несовершенной» природы. Если согласиться с Библией, что зло в воле, то придется признать, что мир имеет право на разнообразие и то, что подлежит изменению — тоже в воле, а не в природе.

Циолковский «очистил» христианство по стандарту оккультной мудрости. Его «космическая философия» включает три основных тезиса оккультизма: неотделимость «причины космоса» от космоса (Бога от вселенной), единство духо-материи и взаиморастворение добра и зла («все едино»).

Циолковский создавал «космическую философию» как альтернативу историческому христианству. Как известно, есть несколько путей реформирования религиозных традиций. Циолковский предпочел по-своему интерпретировать евангельские тексты. (Совершенно очевидно, что по такому рецепту любой может создать свое «христианство».)

«Космическая философия» не имеет никакого нравственного преимущества перед историческими религиями. Ее идеал не является бескровным. Нельзя забывать, невозможно забывать, что она обещала «вечное блаженство» только при условии полного уничтожения «несовершенных» форм животной и растительной жизни и запрета на деторождение для «слабых, уродливых, несовершенных членов общества». Ведь в «космической философии» человек это всего лишь фрагмент космической материи, а не уникальная личность, сотворенная Богом по Своему образу и подобию и спасенная Богом.

Во многих из своих сочинений Циолковский убеждал своих читателей, «что Христос говорил то же», что и он. Но объективное содержание его работ свидетельствует о том, что с Христом он расходился все больше и больше. В стремлении «как можно скорее получить счастье на Земле» он предложил план переустройства общества, по которому было бы создано единое на планете тоталитарное государство. Его идея заключалась в том, «чтобы лучшая часть человечества управляла землей и чтобы каждый сообразно своей полезности для людей занял соответствующее место». Степень этой полезности также должна определяться «лучшей частью человечества», включая решение о «безболезненном устранении» несовершенных и бесполезных. Этот вывод он мотивировал тем, что совершенство Вселенной основано на идее «суда космоса», искусственной селекции форм жизни, в том числе и разумных, подобной выпалыванию сорняков. По его мнению, именно такую селекцию имел в виду Христос, когда говорил о «геенне огненной» и «огне неугасимом».

Циолковскому необходимо было доказать запрограммированность, изначальную заданность счастливого космоса. Для этого он и ввел понятие мудрой, могущественной «причины космоса», построившей мир так, что он дает себе только счастье. Циолковский не думал (даже не хотел думать), что счастье, если человек на него обречен, вовсе не счастье, а кара.

Христианин, верующий по-церковному, не может быть адептом «космической философии». Циолковский честно заявил, что дает новый «Новый Завет». А вот его почитатели уверяют, что он проповедует христианство.

Поскольку «космическая философия» — религиозно-мистическое учение, органичнее рассматривать ее в религиозном контексте, а не в историко-философском. Это позволит нам приблизиться к ответам на вопросы: каким образом и почему «космическая философия» Циолковского с начала 1990-х годов потеснила в общественном массовом сознании даже его труды по космонавтике, получив небывалое распространение в умах российской интеллигенции.

Совершенно очевидно, что постсоветская Россия переживает возвращение к религиозности, которое проявляется на всех уровнях общественной жизни, включая культуру, естественные и гуманитарные науки, политику. При этом особенно востребованы идеи из оккультно-эзотерической сферы, роль которых в духовных исканиях современных россиян все возрастает. Можно предположить, что эта новоязыческая тенденция явилась ответной реакцией — антирационалистической — на «официальный культ рационального», которым было пронизано советское общество.

Люди языческого умонастроения предпочитают жить «по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2, 8), потому что жить по Христу значит вести упорную и трудную борьбу и с помощью Божией побеждать троякую похоть — «похоть плоти, похоть очей и гордость» житейскую (1 Ин. 2, 16). Познавать и спасать свою душу неизмеримо труднее, чем познавать и спасать вселенную.

«Космическая философия» искушает языческий дух суетного любопытства, который наполняет душу, насаждая различные суеверия и противопоставляя исканию Царства Божия лжеверу.

Апостол Павел называет это «неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи» (2 Фес. 2, 10-11).

То обстоятельство, что Циолковский использовал в своих сочинениях имя Христа, также способствовало доверию к его учению в последние два десятилетия, причем, в той же мере, в какой отталкивало от него в советские времена.

Судя по всему, «космической философии» не грозит скорое забвение. Во всяком случае один из наиболее глубоких исследователей «космической философии» К.Э. Циолковского Н.К. Гаврюшин предсказывает ей долгую жизнь: «Христолюбивый материалист, мистик и технократ, пророк "космического блаженства", Циолковский как мыслитель был поднят на щит соединенными усилиями военно-промышленного комплекса и неформального теософского сообщества, заняв в историко-философских исследованиях место, не вполне соответствующее его дарованию. Но как явление типичное, как представитель весьма распространенного — не только в России — умонастроения (напомним еще раз о его немецком "двойнике" Германе Гансвиндте) Циолковский, несомненно, еще долго будет привлекать к себе внимание» (Гаврюшин Н.К. Указ. соч. С. 344.).