КОСМИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО КАК ОТВЕТ НА СМЫСЛОЖИЗНЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

© В.Е.Ермолаева
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Космонавтика и общество: философия К.Э. Циолковского"
2011 г.

1. Смысл человеческой жизни с самого возникновения европейской философии определялся в контексте онтологической проблемы — картины миропорядка, космоса. Видимо, с ещё большим правом можно сказать это о восточной философии, сошлёмся только на взгляды Конфуция, развивавшего унаследованные от предшественников представления о небе и небесном велении как высшей силе, определяющей действия и социальное положение людей. Важно отметить только, что при всех различиях восточного и европейского типа философствования их истоки восходят к мифам, отражающим первые насущные потребности пробуждающегося сознания человечества — мифам о происхождении и устройстве целого, от которого зависит человек как его часть. Европейская философия выражала этот изначальный архетип космического человека средствами разума, развитыми той или иной исторической эпохой, создавая всё более дифференцированное самосознание общества и личности. Зависимость части от целого представала уже как иерархия смыслов исторического бытия общества и личной судьбы человека, в которой выбор наиболее достойной жизни зависел от свободного решения человека.

2. Космическая философия К.Э. Циолковского воспроизводит традиционные для европейской метафизики (и определившие историческую судьбу европейского человечества) идеи связи картины мира и основанного на ней мироотношения с поиском смысла истории и отдельной человеческой жизни, т. е. в последнем случае — с самопониманием. Заметим, что в заострённой форме эта связь подчёркивается Полем Рикёром в определении герменевтики как «онтологически обоснованного самопонимания». Однако, в европейской философии второй половины Х1Х и значительной части ХХ веков эти идеи не были ведущими. На сцену выступило, говоря словами Хайдеггера, «коренное изменение истины о совокупном сущем», нигилистический отказ не только от традиционной религиозной или философской идеалистической картины мира, но и от постоянно расширяющейся (при всех революционных изменениях последней) научной. Принципиальной истиной, провозглашённой Ницше, стали «смерть Бога» как сверхличного начала, собирающего личность и самосознание общества и, как следствие, обесценение и обессмысливание мира. Бог, мир, целое, совокупное сущее и их производные — идеалы, нормы, принципы, цели и ценности — потеряли смысл и значимость. Все ответы прежней метафизики как, по одному из определений Хайдеггера, «истины о совокупном сущем» были объявлены ложными, спекулирующими в пустоте и вызванными вопиющей наивностью человеческих представлений о самом себе. Так был провозглашён конец всей прежней метафизики.

3. Единственным смыслом — сутью сущего оказывается у Ницше воля к власти и осуществляющая её часть сущего — человек. Теперь человек становится мерилом для сплошного иерархического упорядочивания всего в мире, а мерой становится потенциальное возрастание его безотчётной, бесценной и не подлежащей истолкованию жизни. Переоценка ценностей ведёт к триумфу «справедливости», жестокой «правды», пренебрегающей мелочным различием между истиной и ложью, между добром и злом, высвобождая мир для торжества «самой жизни». Мерой сущего оказывается только его участие в возвышении человека до всеохватывающего господства. Измеряя всё бесконечной потребностью своего возрастания, воля власти в конечной форме человека осуществляет метафизический выход за пределы мира к самой же себе как сути всего. Ницше говорит об актуальной небесконечности мира и поэтому неизбежном на протяжении вечности периодическом возвращении постоянно становящегося мирового сущего к одним и тем же состояниям. Господство воли к власти вечно и не знает внешней цели, но по своим формам оно, конечно, иначе возрастало бы за счёт чего-то иного, чего в этой «сути сущего» нет. Осуществляющий волю к власти человек должен принять трагическую бессмысленность всего бытия и жизнь в полном одиночестве над обломками всевозможных иллюзий, и такая жизнь остаётся для него всем. Для успеха этой бес-ценной и бесцельной жизни он должен расставлять новые вехи и переупорядочивать совокупность сущего в порядке переоценки, т. е. извлекаемой из себя оценки всего в мире. Человек должен водрузить самого себя как человека над самим собой: сверхчеловек — это подчинение человеком себя взращиванию и наращиванию своей воли к власти. По оценке Хайдеггера, пять тем Ницше — нигилизм, переоценка всех прежних ценностей, воля к власти, вечное возвращение того же самого, сверхчеловек — выражают одну и ту же «новейшую» метафизическую позицию, преобладающую, как мы уже упоминали, до наших дней. Ощутить её весомость, говорит Хайдеггер, «равносильно осмыслению истории западной метафизики как основы нашей собственной истории и, тем самым, её будущих решений» (Хайдеггер «Европейский нигилизм», с.17–18).

4. Однако, столь же серьезных усилий требует и понимание того, почему похоронный звон по почившей метафизике не заглушил голосов тех, кто вовсе и не собирался её хоронить и кто, как К.Г. Юнг, считает, что «Бог умер» далеко не для всех. Для многих в первой трети ХХ века властителем дум стала метафизика творческой эволюции Бергсона, блестяще учитывающая не только достижения и язык науки своего времени, но и опыт раскрытия архетипических идей сверхличностной основы мира. В начале третьего тысячелетия мы яснее представляем себе, что вопиющей наивностью отличаются не идеи космического человека из классической метафизики, а идеи воли к власти (Ницше) или к самоутверждению (Адлер) или изначально универсальной сексуальности (Фрейд) и т. д., стремящиеся свести сложную картину архетипов внутреннего мира человека с их проявленностью в религии и культуре, в исторических судьбах человечества к одному, преимущественно биологически обьяснимому началу. «Возрождение метафизики» в наши дни или, по меньшей мере, интереса к ней, видимо, связано с растущим вниманием к идеям глубинной психологии о бессознательной сверхличностной основе нашей психики.

5. Эскиз космической философии, которую сам К.Э. Циолковский считал главным средоточием своей мысли, основан на традиционных метафизических идеях и, при всей «несофистированности» изложения, включает прозрения великого интуитива, которые, возможно, привлекут внимание в будущем. В очерке «Порядок космической философии» Циолковский стремится представить иерархически упорядоченную картину Вселенной, начинающуюся с описания её современного «водородного» состояния (1. Водородные существа; 2. Иерархия водородных существ), продолжающуюся описанием предыдущих, менее плотных состояний материи и возможных более плотных в будущем (3. Материальные духи; 4. Иерархия материальных духов) и завершающуюся разделом о сверхличностном начале всего (5. Причины космоса). Более подробно развить этот замысел у великого учёного не было уже ни сил, ни времени, не говоря уже об отсутствии серьёзного историко-философского образования у самоучки. Тем не менее, в космической философии (в доступных нам фрагментах) чётко представлена «истина о совокупном сущем» как иерархия смыслов целого, напрямую, прямо с первозданной мифологической силой, связанная с личным смыслом человеческой жизни. «Судьба существ зависит от судьбы вселенной. Поэтому всякое разумное существо должно проникнуться историей вселенной. Правильное представление о судьбе космоса есть, стало быть, представление о судьбе человека, животных растений и неорганической материи».

6. Возвращающая нас к истокам европейской (и мировой) культуры и настраивающая на активное принятие мира философия К.Э. Циолковского соответствует хайдеггеровскому описанию «неповторимой» позиции западного человека: не покорное подчинение судьбе и не попытка управления текущей историей, а соответствие высшим онтологическим задачам — осуществления себя как достойного гражданина Космоса.