ЭТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ К.Д. КАВЕЛИНА И К.Э. ЦИОЛКОВСКИЙ

© Р.А.Арсланов
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2012 г.

В докладе исследуется место этики в системе взглядов одного из основоположников российского либерализма К.Д. Кавелина (1818-1885), влияние его учения на воззрения и деятельность российской интеллигенции и, прежде всего, на формирование утопического социального проекта К.Э. Циолковского.

Рассмотрение данной темы поможет определить ценностные установки интеллигенции, понять ее отношение к роли нравственности в социальном переустройстве модернизирующейся России.

Предчувствуя возможные трагические последствия отставания формирования личности от происходящих в обществе изменений, Кавелин обратился к нравственной стороне ее развития. Еще в 1878 г. он писал: «Справиться с миром нашей свободы можно не иначе, как действуя на него не одним развитием ума, не одною твердостью, непоколебимостью внешних условий, но и постепенным воспитанием психических предрасположений и наклонностей, образованием психических привычек, располагающих к добру, делающих нас по крайней мере не слишком падкими к злу» (Кавелин К.Д. Собр. соч. в 4-х томах. СПб., 1897-1900. Т. 3. Стлб. 1214).

В своей специальной работе «Задачи этики» (Вестник Европы. 1884. № 10-12) Кавелин попытался показать все возрастающее значение нравственной сферы в жизни общества, он обосновывал беспочвенность надежд многих либералов-западников и радикалов-социалистов на то, что «знание и просвещение, хорошие общественные порядки сами собою воспитают нравственность и добродетель в сознании и сердцах людей». Особую общественную роль этики он определял тем, что в стране еще не сложилось гражданское общество, уважение к закону, т. е. отсутствовали механизмы, обеспечивающие «сцепление» личностей, их превращение из отдельных индивидуумов в социум. Таким образом, нравственное воспитание личности в России, согласно логике Кавелина, должно было содействовать формированию личности, компенсировать последствия форсированной модернизации страны, разрушающей основанные на традиции устои и социальные связи.

Надежды Кавелина на огромное общественное значение нравственного воспитания личности были связаны с его представлениями об этических нормах, определяющих деятельность человека. Сами же эти нормы складывались в результате осмысления человеком действительности, дающейся человеку в ощущениях, которые, «сделавшись предметом сознания, превращаются в идеальные предметы, непохожие на реальные явления и факты». Таким образом, сознание, перерабатывая полученное ощущение, создает идеальный образ реального явления, причем не совпадающий с ним. Это несоответствие и являлось, в концепции Кавелина, основной предпосылкой изменения реального мира согласно тому идеальному образу, который складывался в сознании человека. К тому же оно обусловливало внутреннюю свободу и творческую активность личности, придавало ее сознанию и деятельности социальное содержание (Там же. Стлб. 915, 916). Способность к созданию идеального мира определялась не только степенью умственного развития человека, но и теми нравственными нормами, которые он впитал в себя. При этом их восприятие происходило самостоятельно, под воздействием свободы воли человека, что и превращало эти нормы в императив поведения.

Понятие свободы воли являлось одним из ключевых в этике Кавелина. Вот почему, в первую очередь, он стремился доказать ее реальность, а затем установить соотношение с необходимостью. По его мнению, и свобода воли, и необходимость существуют лишь при определенных условиях и не являются абстрактными категориями. Так, свобода воли проявляется при действии определенных мотивов, всегда имеет дело с реальными явлениями и фактами. При этом она не может изменить общих условий и законов существования (Там же. Стлб. 920-921). Следует заметить, что такое понимание свободы воли противостояло субъективно-волюнтаристским построениям русских радикалов, надеющихся создать новые общественные реалии, исходя не из сущего, а из своих идеальных конструкций, т.е. должного.

С другой стороны, обосновывая возможность изменения социальной среды, Кавелин стимулировал творческий потенциал личности, доказывал возможность мирных преобразований существующих порядков в соответствии с теми ее потребностями и представлениями, которые не противоречат законам общественного развития, возможностям того или иного общества.

В трактовке Кавелина свобода воли представляла собой способность к действию, опосредованному и обусловленному определенными мотивами и внутренними побуждениями. Сам же мотив, вызывающий свободную деятельность, «зарождается внутри нас», под влиянием сформировавшихся у человека норм нравственности. Исходя из определяющей роли личности, Кавелин и придавал особое значение ее нравственному развитию, ибо оно и приводило к преобразованию объективного мира в соответствии с нравственными идеалами личности.

Среди этических идеалов на первый план Кавелин выдвигал стремление личности к истине, правде и душевной красоте. Идеал, в представлении Кавелина, связывал разрозненные мотивы в одно целое и в итоге превращал мысль в действие. При этом он отличал личные идеалы от общественных, отвечающих интересам какой-либо группы людей. В итоге Кавелин надеялся за счет нравственного воспитания личности усилить ее творческий потенциал, создать условия, гармонизирующие развитие внутреннего мира человека и окружающей его социальной среды. В своих построениях он исходил из того, что любые изменения, происходящие в обществе или навязываемые ему, непрочны, если они не имеют основания в сознании людей, «не закреплены нравственной стороной дела». Обращаясь к опыту истории человечества, он доказывал, что роль нравственности в современном мире будет только возрастать.

Таким образом, внутренне свободная, творческая, нравственная личность являлась тем идеалом, достижение которого, по его мнению, являлось целью и задачей общественного прогресса. Следует подчеркнуть, что этический антропоцентризм Кавелина свидетельствовал о глубоком гуманистическом содержании разрабатываемой им применительно к России либеральной концепции, был призван объединить все общественно-политические силы страны вокруг идеи личности, способствовать трансформации либеральной парадигмы в общенациональную идеологию.

Однако с научной точки зрения его концепция оказалась достаточно противоречивой и утопичной. Так, В.В. Зеньковский обратил внимание на разрыв между разработанным Кавелиным учением и сформулированными им нравственными идеалами. «Строгая моральная оценка действительности у Кавелина, – писал русский философ, – никак не может быть выведена из его «научной» этики, – на самом деле эта оценка вытекает у Кавелина из чисто морального идеализма, то есть не связана ни по существу, ни в своем генезисе с его мнимо научными построениями этики» (Зеньковский В.В. История русской философии. В 2-х томах. Л., 1991. Т. 1. Ч. 1. С. 155). Достаточно противоречиво и непоследовательно Кавелин раскрыл и взаимодействие субъективной деятельности, определяемой нравственными идеалами, и объективного мира. Он обосновывал то решающую и всеопределяющую роль нравственного фактора, то самостоятельность и независимость объективного мира.

Слабость в пореформенной России гражданского общества, невыявленность личного начала, отсутствие правовой культуры стали теми реальными факторами, которые подталкивали Кавелина к использованию в его теории личности традиционной для русской общественной мысли апелляции к нравственной стороне ее развития. С помощью этической аргументации он надеялся укоренить в национальном сознании просветительскую идею естественных прав человека, соединить принципы коллективизма и индивидуальной свободы. В совмещении религиозно-этических и научно-просветительских подходов к личности проявилась специфика теории российского либерала, пытавшегося синтезировать европейские и национальные ценности, личность и общину, этические и правовые условия развития общества. Притом в своих построениях Кавелин выступал как против представителей власти и традиционалистских сил, препятствующих всестороннему развитию личности, так и тех радикалов, которые рассматривали личность в качестве не цели, а средства общественного прогресса, ратовали за ее подчинение организации и самопожертвование ради отвлеченной идеи.