КАЛУЖСКОЕ УГОЛОВНОЕ ДЕЛО А.Л. ЧИЖЕВСКОГО
© Ю.И.Зельников
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2012 г.
Жизнь и деятельность незаурядного человека и ученого Александра Леонидовича Чижевского изобиловала приключениями, часто весьма неприятными. Широко известно, что ученый был репрессирован и с 1942 по 1950 гг. провел в исправительно-трудовых лагерях, обвиненный по пункту 10 статьи 58 УК РСФСР.
Однако первое неприятное сидение в заключении случилось с ним гораздо ранее – с 11 до 17 марта 1920 г. в Калуге.
В Калужском областном государственном архиве (ГАКО) в архивном фонде Калужского губернского исправительно-трудового дома (ГИТД) сохранилось Дело «на арестанта Александра Леонидовича Чижевского», которое проливает свет на эту малоизвестную страницу его жизни.
Объем Дела (Ф. Р-42. Оп. 1. Св. 20. Д. 3631) невелик и составляет всего 7 листов документов. Рассмотрим последовательно все листы. При его цитировании используется орфография подлинника.
11 марта 1920 г. А.Л. Чижевский был доставлен в Место заключения города Калуги (позднее именуемый как ГИТД, и более известный как «калужская тюрьма», «домзак»). В этот же день им была заполнена регистрационная карточка состоящего под следствием № 507 (Л. 1). Из нее следует, что А.Л. Чижевский происходил из Гродненской губернии, деревни Цехановичи, ему 23 лет от роду, он холост, состоит под следствием с 11 марта 1920 г. «по обвинению в заговоре». Числится «за Калужским губчека» и доставлен «оттуда же». На вопрос анкеты о занятии или профессии арестант указал - «экономист». В конце документа – его собственноручная подпись.
Далее идет стандартный бланк опросного листа арестованного, отпечатанный на пишущей машинке и заполненный дежурным по месту заключения Афониным (Л. 2). По сравнению с регистрационной карточкой здесь фигурируют важные дополнительные сведения о Чижевском. Уточняется место рождения: Гродненская губ., Бельский уезд Цехановическая волость. Указывается на грамотность. На вопрос «какое знает мастерство» Чижевский вновь подтвердил – «экономист».
Наиболее интересен в данном опросном листе ответ на вопрос № 6 «приметы». Из него мы узнаем о внешнем облике 23-летнего Чижевского: рост – 2 аршина 6 вершков (169 см), лицо – чистое, глаза – голубые, нос – обыкновенный, волосы – русые, особых примет нет. В графе «семейное положение» Чижевский сообщил: «Холост. Отец – Леонид Васильевич, 61 год». Из ответа о месте проживания его и семьи узнаем, как именовалась тогда бывшая Ивановская улица, где проживала семья ученого: «Калуга, улица Троцкого, д. № 10». На последний вопрос: «Какой раз в заключении» следует ответ «первый».
Лист 3 Дела (сопроводительное письмо комендантского отдела ГубЧека № 407 от 11.03.1920) говорит о препровождении Чижевского в Место заключения города Калуги и об условиях его содержания.
В верхнем правом углу листа размером с треть стандартного листа бумаги, неровно отрезанного ножницами по верхнему краю, стоит плохо читаемый угловой штамп: «РОССИЙСКАЯ Социалистическая Федеративная СОВЕТСКАЯ РЕСПУБЛИКА КАЛУЖСКАЯ ГУБЕРНСКАЯ Чрезвычайная комиссия по борьбе с контр-революцией и спекуляцией при ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ КОМИТЕТЕ [в документе это слово не читается – Ю.З.] СОВЕТОВ РАБОЧИХ, КРЕСТЬЯНСКИХ И КРАСНОАРМЕЙСКИХ ДЕПУТАТОВ. Отдел». Графа «отдел» заполнена чернилами от руки: «комендантский 11 марта 1920 г. 407».
Текст письма, написанный небрежным почерком черными чернилами, гласит: «Заведовающему местом заключением. При сем препровождаю в одиночку гр. Чижовского. И копия постановления. дежурн. комис. [комен.? – Ю.З.]». Далее неразборчивая подпись. На листе стоит пометка синими чернилами без подписи: «Прибыл. 11/III – 1920 г.».
Лист № 4 Дела – копия упомянутого выше Постановления коллегии Калужского ГубЧека. На стандартном бланке, напечатанном на старой пишущей машинке со сбитым шрифтом, у которой отсутствует буква «а», читаем следующее (полужирным курсивом мною выделено записанное от руки красными чернилами – Ю.З.):
Копия
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ.
1920 года марта «11» дня Член Коллегии Калужской Губчека разсмотрев материалы обыска у гражданина Александра Леонидовича Чижевского и его показания и имея ввиду, что обнаруженные у него военные карты и сведения имеющиеся о нем в Секретном Отделе Губчека дают основание предположить участие его Чижевского в Военном Заговоре, а потому впредь до окончательного выяснения виновности, или невиновности Чижевского мерою пресечения ему способов уклоняться от следствия и Суда ПОСТАНОВИЛ: избрать содержание под стражею в Калужском Губернском Месте заключения, послав туда копию сего постановления.
Член коллегии Губчека Н. Богомолов. (подпись).
[Далее следует нечитаемая строка – Ю.З.]
Постановление это мне сего числа объявлено Александр Чижевский (подпись).
С подлинным верно:
Член Коллегии Губчека Н. Богомолов»
Все записи от руки чернилами в тексте копии постановления и личная подпись в конце выполнены Н. Богомоловым. Внизу слева на листе копии постановления проставлен оттиск круглой гербовой печати: «Калужск. Губ. Чрезвычайн. Комиссия по борьбе с контр-револ. и спекуляц».
Из бланка постановления ясно, что стандартное обвинение «в Военном Заговоре» было готово и для других возможных фигурантов в марте 1920 г.
Лист № 5 Дела представляет не меньший интерес. Это записка председателя Губчека (или его заместителя) заведующему Местом заключения г. Калуги Л.К. Чекмасову, написанная на линованном листе бумаги красными чернилами. Текст ее гласит:
«Тов. Чекмасов!
Прошу препровождаемого при сем гр. Чижевского заключить в одиночку под строгим режимом.
11/III – 20 г. Подпись»
Подпись выполнена витиевато. Можно разобрать первые несколько букв и предположить, что это И. Ро[?] или И. Фо[?]. Через неделю это же лицо подписало ордер о немедленном освобождении А.Л. Чижевского.
Поперек листа прямо по написанному в записке тексту следует резолюция, написанная размашистым почерком: «Киселеву исполнить и не допускать на спектакли. Подпись (Чекмасов)». Скорее всего, начальник Калужского места заключения Чекмасов отдал тем самым распоряжение своему подчиненному. Смысл резолюции Чекмасова, если текст правильно расшифрован, не совсем ясен. О каких спектаклях может идти речь? Не просил ли сам Чижевский и ли кто-то иной отпускать молодого человека на неведомые спектакли? В самой тюрьме, в городе? Или речь идет о тюремном жаргоне?
Неделя пребывания Александра Чижевского в заключении прошла в тревожном ожидании. Власти в это время не церемонились со своими настоящими и мнимыми противниками. Ведь незадолго до этого, осенью 1919 г., был арестован чекистами и угодил на Лубянку К.Э. Циолковский. В Крыму отчаянное сопротивление власти Советов оказывала Белая армия. Шла война с Польшей. Что делалось в эти дни за пределами калужской тюрьмы доподлинно неизвестно. Однако трудно сомневаться в том, что отец А.Л. Чижевского – отставной генерал царской армии, в 1918-1920 гг.- начальник Пехотных командных курсов (Курсов красных командиров) в Калуге, предпринимал отчаянные усилия вызволить Александра из тюрьмы и прекратить явно бездоказательное дело.
20 марта 1920 г. был подписан долгожданный ордер об освобождении А.Л. Чижевского. В настоящем Деле (Л. 6) он представлен в подлиннике. Стандартный бланк гласит (полужирным курсивом выделено записанное от руки красными чернилами):
«Ордер № 564.
Губернская Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контр-революцией и спекуляцией при Калужск. Совдепе.
Отдел Секретно оперативн.
Отдел предлагает вам немедленно освободить гр. Чижевского Александра числящ… за отделом по делу № … согласно постановлению… [проставлен прочерк – Ю.З.].
11/III 1920 г.
/Председатель комиссии: Подпись
Заведывающий отд:
Секретарь: Подпись
Следователь»
В правом верхнем углу бланка ордера стоит пометка, выполненная синим химическим карандашом: «Осв. 17/III 20 г.»
Последний лист Дела (Л. 7) представляет из себя записку (отпуск), написанную синими чернилами:
«17 марта 1920 г. В Калужский губернский карательный отдел, пенитенциарная часть.
№1054
Сообщаю что заключенный Александр Леонидович Чижевский (регистрационная карточка № 507 – 1920 г.) 17 марта сего года освобожден, согласно ордера Калужского Губчека за № 564».
Внизу стоит штамп: Заведующий местом Заключения г. Калуги.
В правом верхнем углу записки надпись: «отпуск».
Других официальных документов, проливающих свет на причины ареста А.Л. Чижевского в 1920 г. и его последующего освобождения, не обнаружено. На запрос автора доклада в ГАКО в ответе № 198-т от 04.03.2010 г. сообщалось, что «в просмотренных делах архивного фонда Калужской ГубЧК сведений об аресте и освобождении А.Л. Чижевского в марте 1920 г. не имеется». На запрос автора доклада в Управление ФСБ по Калужской области был получен ответ №76/14755 от 02.08.2010, что в Управлении материалы Калужской ГубЧК 1920-х годов или иные документы по данному делу отсутствуют. Не оказалось их и в уголовном деле А.Л. Чижевского 1942 г., хранящемся в ЦОА ФСБ РФ.
Наличие военных карт, обнаруженных в доме А.Л. Чижевского и послуживших формальной причиной его ареста, вполне объяснимо, так как карты могли принадлежать его отцу Л.В. Чижевскому. Кроме того, с октября 1918 г. по август 1920 г. сам А.Л. Чижевский преподавал на этих же курсах (Ягодинский В.Н. Александр Леонидович Чижевский. 1987-1964. 2-е изд. М., Наука, 2005. 418). Можно предположить, что, разобравшись в ошибке, продиктованной излишней бдительностью сотрудников Калужской ГубЧК, будущий знаменитый ученый и был отпущен на свободу.
Не исключается также и другая причина ареста А.Л. Чижевского и внимания к нему Калужской ГубЧК. В 1919 г. – начале 1920-х годов А.Л. Чижевский активно проводил в Калуге научные опыты по искусственной отрицательной ионизации воздуха. Для них молодым ученым закупались и содержались в доме лабораторные крысы. Бывший директор Калужского казенного реального училища М.С. Архангельский, интригуя против А.Л. Чижевского и обвиняя его в плагиате изобретения своего московского родственника профессора А.П. Соколова, стал распускать слухи о том, что крысы могут стать источником чумы и погубить калужан.
По воспоминаниям самого А.Л. Чижевского (законченным в 1962 г.), в результате у него в это время были проблемы с местной милицией: «И мне пришлось доказывать местным властям, что корабельные крысы и мои крысы не имеют ничего общего между собой. В этих целях в одном из центральных медицинских учреждений по указанию Н.А. Семашко мне удалось получить соответствующее разрешение» (Ягодинский В.Н. Указ. соч. С. 99-100). Комментируя данный «крысиный инцидент», А.Л. Чижевский также указывал, что «только вмешательство А.В. Луначарского и специальная «грамота» за его подписью прекратили эти нелепые слухи» (Там же. С. 99). Не исключено, что именно помощь влиятельного наркомпроса РСФСР А.В. Луначарского, знакомого с А.Л. Чижевским, и помогла освобождению последнего в 1920 г.