ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНЫХ ИДЕЙ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО НА ОТЕЧЕСТВЕННУЮ ФАНТАСТИКУ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ (НА ПРИМЕРЕ ТВОРЧЕСТВА И.А. ЕФРЕМОВА)

© В.А.Рубаха, А.В.Хорунжий
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2016 г.

Одной из важнейших частей исторического исследования является изучение того, как творчество и деятельность того или иного исторического деятеля были оценены его современниками и потомками. Именно это подчеркивал Р.Дж. Коллингвуд, говоря, что историческое познание «…не является ни познанием прошлого, исключающим познание настоящего, ни знанием настоящего, исключающим знание прошлого; оно — знание прошлого в настоящем, самопознание историком собственного духа, оживляющего и вновь переживающего опыт прошлого в настоящем» (Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 167).

Научное наследие К.Э. Циолковского и его влияние на современную науку и технику, в целом, изучены весьма полно, начиная от его технических работ и заканчивая философскими трудами. Идеи Циолковского по созданию идеального общества также активно изучаются в современной историографии, однако вопрос о влиянии его социальных проектов на отечественную общественную мысль является, по мнению авторов доклада, наименее изученной частью его наследия.

Проект «Идеального строя жизни» может быть с полным правом квалифицирован как социальная утопия. Она относится к типу литературно-теоретических утопий: в наследии ученого можно найти и литературные фантазии, популярно и доступно описывающие общество будущего, и социально-политические труды, и философское обоснование этических нормативов, положенных в основу «Идеального строя». Циолковский принадлежал к тому поколению ученых, благодаря которым отечественная общественная мысль пережила небывалый расцвет литературно-теоретических утопий в первой трети ХХ в.

К сожалению, в начале 1930-х годов эта традиция социального проектирования была прервана в силу идеологических причин (в частности, присущей любому утопическому произведению критической функции, пусть даже явно не артикулированной автором). Возрождение традиций литературно-теоретической утопии в СССР произошло в конце 1950-х годов в форме научной фантастики. До этого отечественные фантастические произведения описывали, как правило, новые технические изобретения, вставшие на службу победившему пролетариату (т. н. «фантастика ближнего прицела»). Начиная с указанного времени именно в научной фантастике возрождаются и социальные проекты будущего справедливого общественного устройства, и критика (пусть даже хорошо завуалированная) современного авторам общества, и мировоззренческие обоснования будущего общественного переустройства. Это вполне закономерно, если учесть, что другие формы литературно-теоретической утопии (социально-политические, философские и футурологические труды) еще долго не приветствовались в отечественной общественной мысли.

Таким образом, исследование влияния социальных идей Циолковского на отечественную фантастику как форму литературно-теоретической утопии является логичным и закономерным в рамках изучения научного наследия ученого. Важно подчеркнуть, что речь здесь идет не о технических идеях Циолковского (влияние которых на литературу и искусство изучено достаточно полно), а именно об исследовании истории общественно-политической мысли.

Возрождение утопической традиции в СССР неразрывно связано с именем И.А. Ефремова и его романом «Туманность Андромеды», с публикации которого в 1957 г. начинается новая эпоха в отечественной литературе.

И.А. Ефремов (1908–1971) — выдающийся отечественный ученый и писатель, известный палеонтолог и создатель нового направления исследований — тафономии (учении о сохранении ископаемых остатков в осадочных породах). Его деятельность была высоко оценена научным сообществом (в 1941 г. Ефремов получил докторскую степень) и отмечена государственными наградами. С 1930-х годов Ефремов становится известен и как писатель. Однако настоящую известность на литературном поприще принесли ему романы «Туманность Андромеды» (1957–1958), «Час Быка» (1968) и повесть «Сердце змеи» (1958), в которых подробно описан мир будущего, получивший название «Мир Великого кольца». В трилогии Ефремова присутствуют как классическая утопия («Мир кольца» — мир восторжествовавшего коммунизма), так и дистопия (мир Торманса) и мировоззренческое обоснование необходимости построения идеального общества (т. н. «Теория инферно»). Таким образом, этот цикл произведений можно вполне обоснованно отнести к литературно-теоретической утопии.

Ряд положений этой утопии вполне закономерен для утопической традиции в целом и присущ не только проектам Циолковского и Ефремова. К таким можно отнести грядущее объединение человечества в единое государство, создание единого упрощенного языка и правописания, улучшение человеческой породы. Но многие детали «Мира кольца» позволяют предположить и прямое влияние на них работ Циолковского. Ряд обстоятельств, связанных с судьбой архива Ефремова после его смерти, затрудняет ответ на вопрос о том, с какими конкретно работами Циолковского был знаком писатель, однако в целом такое знакомство более чем вероятно.

Помимо общей идеи о космической экспансии человечества как непременном условии достижения всеобщего счастья, преемственность утопических традиций Циолковского и Ефремова проявляется и в конкретных деталях проекта последнего. По сути, Земля в будущем Ефремова — это мир воплощенного «Идеального строя жизни», прошедший долгую эволюцию. Все люди высоко образованы и занимаются нетягостным интересным трудом и самосовершенствованием. Человечество живет небольшими поселениями в общинных домах, очень напоминающих описание таковых в работах Циолковского. Произошел отказ от частной собственности, но и личная тоже становится (как и описывал Циолковский) все менее востребована — человек, переезжая из одного поселения в другое (где ему тут же выделяется несколько комнат в общем доме), берет с собой, по сути, лишь несколько вещей, с которыми могут быть связаны личные воспоминания. Человечество представляет собой иерархию сообществ (общин) во главе с советом высшего уровня, но при этом все имеют право голоса и участвуют в принятии наиболее важных решений. При этом, как и у Циолковского, предусматривавшего отдельные поселения (отруба) для людей, не способных к общественной жизни или допустивших серьезную провинность, у Ефремова также предусмотрены Остров Забвения и Остров Матерей для желающих жить по-старому либо для отправленных в изгнание.

Однако в наибольшей степени сходство идей Циолковского и Ефремова проявляется в мировоззренческом обосновании идеального общества. Циолковский видел его в императивном требовании устранить страдания высокоразвитых существ, способных осознать весь ужас своего положения, либо через безболезненное пресечение их существования (для малосознательных), либо через построение общества всеобщего счастья (для высокоразумных существ), и был уверен, что в большинстве обитаемых миров высший разум уже давно поступил именно так. В «Теории инферно», сформулированной Ефремовым в «Часе Быка», слышны явные, чуть ли не текстологические, отголоски положений таких работ Циолковского, как «Монизм вселенной», «Ум и страсти» и «Любовь к самому себе или истинное себялюбие», — начиная от описания роста количества страданий с возрастанием разумности существ и до рассказа о том, как высшие цивилизации помогали устранить инферно на планетах с разумной жизнью (Ефремов И. А. Час Быка. М., 2004. С.122–129).

Таким образом, можно констатировать следующее:

1. Анализ влияния «Идеального строя жизни» Циолковского на отечественную литературно-теоретическую утопию является логичным продолжением исследования его научного наследия.

2. В силу ряда особенностей развития отечественной утопической мысли в ХХ в. объектом такого изучения является научная фантастика, созданная в конце 1950-х годов и позднее.

3. Анализ социальной утопии Ефремова («Мир Великого кольца») позволяет, с одной стороны, увидеть явную связь высказанных в ней положений с утопическим проектом Циолковского, и с другой — доказать правомерность и плодотворность постановки подобных исследовательских задач.

4. Следовательно, сравнительный анализ социальных проектов Циолковского и утопических проектов, выражавшихся в отечественной литературе в форме фантастических произведений, является весьма перспективным как с точки зрения лучшего понимания научного наследия Циолковского, так и с точки зрения изучения истории отечественной общественно-политической мысли в целом.