ОСНОВНЫЕ РАСХОЖДЕНИЯ МЕЖДУ ХРИСТИАНСТВОМ И «КОСМИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИЕЙ» К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО
© Т.Н.Желнина
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2017 г.
Искус поиска философского камня оказался трудным испытанием для мечтательного К.Э. Циолковского со слишком легко возбудимым воображением. Его религиозный опыт - пленительные и томительные переживания, в его мистике странные сплетения грез и рассудочности. В его представлении все было ясно и просто. Основанием служил закон необходимости и закон, соединяющий видимое с невидимым, земное с небесным, мертвое с живым. Ему казалось, он открыл «науку религии» - «космическую философию», которой предложил заменить историческое христианство. Он считал своим предназначением помочь христианам «хоть немного» освободиться от «религиозных предрассудков и грубых суеверий, в которых, к сожалению, они теперь утопают» (АРАН. Ф. 555. Оп. 1. Д. 438. Л. 2). Пожалуй, к Циолковскому применима характеристика, данная Г.В. Флоровским В.В. Розанову: человек с большим религиозным темпераментом, но слепой в религии (Флоровский Г.В. Пути русского богословия. Харвест, Изд-во Белорусского Экзархата, 2006. С. 450). Так же как и в Розанове, в Циолковском поражает факт, что он не смог ни понять христианства, ни услышать благовестия. Он слышал только то, что хотел. И все, что слышал, тотчас толковал по-своему. Евангелия казались ему неубедительными, противоречивыми, нереальными. По существу Циолковский подверг христианство как религиозное учение материалистической ревизии. В итоге - «космическая философия»: ересь, рожденная из не слишком удачной попытки «усовершенствовать» христианство. Ее несовместимость с христианским учением очевидна.
1. Сущность религии составляет отношение человека к Божеству, которое зависит от представления о Боге. Представлений о Боге два. Первое исторически восходит к Израилю, в окончательном виде принадлежит христианству: под наименованием «Бог» оно разумеет Личного Спасителя, самобытного Создателя всего из ничего и Промыслителя над всем созданным. Другое - языческое - считает Бога лишь составным элементом природы, отождествляя Бога с «естеством» (Тихомиров Л.А. Религиозно-философские основы истории. 3-е изд. М., «Москва», 2000. С. 49). Мировоззрение Циолковского было многобожным. Отрицая Единое первоначало, он признавал многих богов, основным из которых называл «причину космоса». «Причина космоса» - это пантеистическое божество, отождествленное с природой, оно неспособно к творческим целям и выражает в себе обычную эволюцию природных сил, протекающую по закону причинности, а не сообразно чьим-нибудь целям. «Причина космоса» включена в механизм мира. Соответственно отношения между божеством и миром Циолковский истолковывал в смысле причинной, механической зависимости, в силу которой каждое последующее с необходимостью вытекает из предыдущего: «Вселенная механична (как автомат)» (АРАН. Ф. 555. Оп. 1. Д. 391. Л. 2), «мир есть заведенная машина, где совершается неизбежное» (АРАН. Ф. 555. Оп. 1. Д. 438. Л. 17). Это воззрение не откровение свыше, а логическая работа мысли человека, пытающегося объяснить проблему бытия мира на основании того, что он наблюдает в самом себе и вокруг себя. «Причина космоса» - суррогат живой веры в Бога. Идея «причины космоса» выдвигалась не веросознанием, а запросами мысли. Она совсем не соответствует христианской идее творения, согласно которой бытие мира или относительного логически совсем не вытекает и не может быть выведено из Абсолютного, как причинно необходимое его последствие. Иначе Абсолютному пришлось бы приписать потребность в восполнении себя творением. Другими словами, Бог как Абсолютное, совершенно свободен от мира или «премирен». Творение мира не является причинно принудительным или необходимым для Абсолютного. Бог не есть причина мира, хотя Он есть его основа. В этом смысле мир беспричинен. Мир содержится в Боге, но не есть Бог, ибо отделен от Божества непереходимой бездной трансцендентности (Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 134). Циолковский предлагал заменить христианское триединство «причиной космоса», всерьез полагая, что это адекватная замена. Но поставить знак равенства между «причиной» и христианским Богом-Творцом нельзя.
2. Циолковский неоднократно заявлял, что он преклонялся перед Христом, но это заявление не сделало его христианином, ведь он отвергал, что во Христе «обитает вся полнота Божества телесно» (Кол. 2, 9), для него Христос - человек, но не воплощение Бога в человеке. Тайна Боговоплощения, слава Божественного нисхождения (Слово плоть бысть!) никогда не были поняты Циолковским. Веровать в Бога для христианина - это веровать в божественность Сына Божия Иисуса Христа. Верование во Христа, как Богочеловека Циолковский заменял почитанием «галилейского учителя» Иисуса, величайшего мыслителя, не замечая даже, что при этом стирается всякая грань между Иисусом и всеми остальными людьми. Каждый может и потому должен сделаться таким же и, может быть, и выше. То есть человек имеет в себе все нужное для своего обожения. При таком настроении чужда потребность искупления и чувство своей греховной удаленности от Бога. Вообще признание внемирного трансцендентного Бога делается ненужным. Достаточно бога во мне и в мире, религиозного переживания этой данности и не нужно никакой благодати, вмешивающейся в этот мир, в мой мир. Человекобожие находится в сознательной или в бессознательной борьбе с христианством. Не признавая православное учение о соединении во Христе Божественной и человеческой природ, Циолковский не воспринимал чудеса Христовы, отвергал тайну Его зачатия, рождения, воскресения и вознесения. То есть идея Единосущности Иисуса Христа Богу Отцу по Божеству, Его рождения от Марии Девы по человечеству и от Бога Отца по Божеству - все эти основы церковного учения радикально отвергались Циолковским, притом нередко в такой форме, которая не может не производить на верующих самого тягостного впечатления. Не приняв человечного Бога, Циолковский стал христоборцем.
3. Циолковский не понимал постановку проблемы личности в христианском сознании. В основе христианства признание безусловной ценности всякой человеческой личности как образа и подобия Божьего; недопустимость обращения с человеческой личностью как со средством и орудием; человеческая душа стоит дороже всех царств мира; человек, всегда неповторяемый и индивидуальный, для христианства более первичная и глубокая реальность, чем общество. Как бы низко какой-либо сотворенный Богом деятель ни пал, для него сохраняется возможность подняться до Царствия Божия и начать творчески проявляться как единственная, неповторимая и незаменимая индивидуальность. «Космическая философия» делит людей на совершенных и несовершенных и наделяет только первых правом деторождения. Совершенные решают, чей род достоин продолжаться в веках, а чей обречен на вымирание. И это не только на Земле, но и в неземных мирах. Для истинно верующего абсолютная самоценность каждого деятеля незыблема; он не может быть средством для каких-нибудь целей и ценностей. Откровение, лежащее в основе христианства, сообщает нам, что Бог, будучи единым по существу, троичен в своем личном бытии, он есть Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой. Циолковский не открыл в нем бесконечно ценного смысла: Каждое Лицо Святой Троицы не замкнуто в себе, но единодушно с двумя другими Лицами. И наши земные, ограниченные личности, созданные по образу Божию, и все существа в мире до некоторой степени единосущны друг с другом и соучаствуют в жизни друг друга. Бытие мира и человека неосуществимо и немыслимо вне соотнесения всех существ друг с другом. Над мировоззрением Циолковского тяготела прямая неспособность понять личность как высший закон Бытия. По Циолковскому закон бытия в материи. И понятие «я» принадлежит не «личности», а материи. Но если нет Личности, то нет и связи с Богом. Связь эта возможна только когда существует Личный Бог и человеческая личность. Связь с безликой «причиной» неспособна покорить душу человека. Человек остается сам по себе, сам узнает истину, сам спасается, ни в ком не нуждается, ни от кого не получает помощь, да она ему и не нужна, ибо все зависит только от него самого. Эту философию можно было бы даже не считать религией, если бы не единственное обстоятельство - Циолковский искал даже не небытия - бессмертия, а блаженства. Для него «вечное блаженство» = «все живо» и «страданий и горя во вселенной нет». И эта интерпретация совсем не несет «религиозной нагрузки». Для набожного человека «вечное блаженство» - нескончаемая душевная гармония, умиротворенность, покой души, проникнутой совершенной любовью к Богу и всему миру, освободившейся от мук, связанных с переживанием своей греховности, созревшей для нового совершенного тела и обретающей его в воскресении. Это состояние «вечного блаженства» имеет сверхестественную природу, оно не присуще изначально человеку, оно не имманентно его естеству, оно даруется ему по воле Божьей. В сознании Циолковского понятие «вечного блаженства» расчленено на два слагаемых «вечное» и «блаженство». Залог «вечности» блаженства для него «вечная жизнь» как неотъемлемое свойство материи. Опираясь на естественнонаучный материализм, он пытался обосновать вечность тела, а не духа, блаженство бесстрастия, а не блаженство безгрешия. Залог «блаженства» для него отсутствие страданий, как неотъемлемое свойство жизни.
4. «Космическая философия», растворяя человека в цепи вселенских причин и следствий, не может предоставить человеку свободу. Среди даров, которые Творец предоставил своему творению, оказывается и дар свободы. Христианин свободен: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32).
5. По Циолковскому зло происходит от невежества, источник зла в пагубных страстях, терзающих плоть. Он не хотел замечать, что самое ясное сознание нашей вины может не удержать нас от греха. Тот факт, что греховное влечение чаще поднимается отнюдь не из тела, а из глубин души, также не мог быть признан Циолковским, потому что когда-то он раз и навсегда отказался признать существование души. Циолковский не считался с человеческой душой, отравленной себялюбием и самоутверждением. Не понимал, что именно вожделенная им «любовь к самому себе» - источник зла. Христианская теодицея развивается по принципу свободы воли: свобода сотворенных Богом ангелов и людей включает возможность морального зла, порождающего зло физическое. Начало зла коренится в свободе твари. Оно рождается только от свободы существа, которое его творит. Человек дал место злу в своей воле и ввел его в мир. Если согласиться с «космической философией», что источник зла в природе человека, то придется признать, что «причина» немыслима без зла, что зло запрограммировано «причиной», что «причиной» же «совершенным» выдана индульгенция на уничтожение «несовершенной» природы. Если согласиться с Библией, что зло в воле, то придется признать, что мир имеет право на разнообразие и то, что подлежит изменению – тоже в воле, а не в природе.
6. Циолковский поддался распространенному суеверию, что для спасения человечества от зла в нем и раздора достаточно изменить условия существования. Христианин знает, что человек бессилен внешними мерами спастись от зла, коренящегося в его внутренней природе, в его порочном себялюбивом сердце. Чтобы преодолеть его, человек должен преобразиться, но перерождение человека вне Христа невозможно.
Мировоззрение Циолковского нельзя назвать христианским. Не только своим упорным и настойчивым отрицанием основного верования христианства - во Христа, как Сына Божия, но и во всей своей религиозной метафизике - в учении о Боге, о душе, о спасении Циолковский оставался чужд христианству. Его религиозность имела эклектический характер. В своем религиозном мировоззрении он являлся представителем просветительского рационализма, как тот вырабатывался, начиная с 17-го века, с его чудобоязнью и отрицанием сверхестественного откровения и откровенной религии. Подобно другим просветителям, Циолковский верил в естественную религию - научную, открывающуюся в каждом человеке, с особенной же ясностью в религиозных мыслителях и ученых, но в существе своем всюду тождественную. Поэтому он так легко отбрасывал все индивидуальное и конкретное в христианстве. Поэтому христианство было для него только одной из неясно выраженных философских систем, «ключ к которой почти потерян ее последователями» (АРАН. Ф. 555. Оп. 1. Д. 557. Л. 1). Отсюда повторение одного и того же ряда религиозных учителей Будда, Иисус, Пифагор. Свое имя он видел в этом же ряду. Как и многочисленные неумеренные почитатели «космической философии».
Только крайне низкий уровень религиозной сознательности в нашем обществе, недавней атеистически настроенной интеллигенции объясняет распространенное отношение к религиозным разногласиям «космической философии» и христианства как к каким-то недоразумениям. Церковное учение и «космическая философия» между собой непримиримы, между ними возможна только борьба и никаких компромиссов. Это распространяется даже на вопросы этики, где также более разногласий, чем согласия. Беспристрастное сознание не может не относиться к Циолковскому как к еретику, язычнику и мытарю, то есть как к совершенно чуждому для Церкви: «А если и церкви не послушает, то да будет он тебе как язычник и мытарь» (Мф. 18, 17). Истинным христианином Циолковского могут назвать только люди, мало разбирающиеся в церковных вопросах. Он отпал от христианства во всех вопросах веры. Циолковский не пророк, он религиозный искатель, которому свойственно все человеческое. В литературе неоднократно предпринималась попытка отнести Циолковского к богоискателям. Циолковский – типичный богоборец. Процесс создания «космической философии» можно охарактеризовать словами священника П. Флоренского как попытку «выбраться из духовной смуты», как «духовное барахтанье». На церковном языке это называется прелестью. Сущность христианского миропонимания, все нравственные принципы христианства основаны на идеале личного абсолютного самопознания и самосовершенствования, который ведет к Царству Божию, в котором каждый член любит Бога больше, чем себя и всех сотворенных Богом лиц, как себя. Циолковский провозгласил себялюбие, то есть любовь к себе большую, чем к другим существам.
Циолковский находился в плену у «научности». Ему не нужна была живая вера в Бога, Христа, Церковь. Ему нужна была «естественнонаучная» идея Божества. Но именно подлинная научность и отсутствовала в «космической философии». Слыша удары колокола, звонившего ко всенощной, Циолковский не чувствовал, что он и его зовет в Церковь. Попав раз в четыре года на литургию, не чувствовал, что и он призван, и во всем этом реально соучастник. Не душа Циолковского мирилась с миром без Бога, а разум его отказывался рассуждать без идеи «причины космоса». «Космическая философия» интересна лишь как симптом религиозного ослепления, постигающего человека при отпадении от Бога.