РЕАЛИЗМ И УТОПИЗМ В ПРОЕКТЕ К.Д. КАВЕЛИНА: К КОНТЕКСТУ ФОРМИРОВАНИЯ МИРОВОЗЗРЕНИЯ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО

© Р.А.Арсланов
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2018 г.

Убежденность во всесилии науки, стремление к достижению «всеобщего счастья», свободы и справедливости привели к появлению в пореформенной России различных проектов идеального общества будущего и планов его достижения. Именно в такой обстановке происходило формирование мировоззрения К.Э. Циолковского, что в полной мере отразилось на его творчестве и социальных взглядах.

Отражая настроения демократической интеллигенции начала ХХ века, Б.И. Сыромятников рассматривал ее как проявление утопизма политической программы «старых либералов» (т. е. либералов эпохи «великой реформы»), надеявшихся на проведение реформ силами самодержавия и выбравших тактику примирения с царизмом (Сыромятников Б.И. Кавелин // Освобождение крестьян. Деятели реформы. М., 1911. С. 179–181).

Одной из наиболее заметных фигур этой эпохи, безусловно, являлся основоположник национальной версии либерализма Константин Дмитриевич Кавелин (1818-1885), чей 200-летний юбилей отмечается в этом году.

Формирование взглядов либералов России середины ХIХ века происходило в результате, с одной стороны, рецепции достижений европейской науки, а с другой, – поиска путей адаптации либеральных ценностей к российским условиям. При этом их искания были детерминированы не заботой о сословных интересах дворянства, а обеспокоенностью судьбами родины и всего народа. Следует подчеркнуть, что основополагающая либеральная идея свободы личности стала для значительной части дворянской интеллигенции России в условиях самодержавно-крепостнического режима не только политической целью, но и нравственным императивом. Именно поиск путей ее достижения в патриархальной стране, в которой отсутствовала сама личность как явление национальной массовой культуры, и порождал различные проекты, в которых зачастую причудливо переплетались реалистические и утопические интенции. При этом реализм проистекал из рационалистического осмысления прошлого страны, прагматической оценки политических сил, способных совершить назревшие преобразования, а утопизм являлся, скорее всего, реакцией на предчувствие долгого ожидания свободы, был следствием «упования в горечи» на возможность ее добиться в обозримом будущем.

После смерти Николая I в условиях наступившей эпохи «оттепели» у части образованного общества России появилась надежда реализовать их главную мечту – освободить крестьян от пут крепостнического рабства. Ее осуществление требовало научного обоснования не только необходимости отмены крепостного права, но и решающей роли самого государства в деле освобождения крестьян. Кроме того, следовало создать сам механизм подготовки реформы, донести до власти и общества идею ее неизбежности, иными словами – воплотить утопию в жизнь.

Одна из главных заслуг Кавелина заключалась в том, что с помощью данных исторической науки он представил государство источником прогресса, единственной реформаторской силой России. При этом в его построениях государство становилось не целью, а лишь средством общественного развития, основным содержанием и смыслом которого была свобода личности (Кавелин К.Д. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М., 1989. С. 22). Кавелинский проект соединения сильного государства и свободы личности в России привлекает внимание своей оригинальностью, да и парадоксальностью. Одни исследователи оценивают его как результат реалистической оценки реформаторского потенциала российского общества, в котором не было иной кроме государства силы, способной осуществить модернизацию страны по европейскому образцу. Более того, они видят в этом проекте начало национального либерализма, первым, адаптировавшим либеральные идеи к национальной почве и соединившим их «…с авторитетом просвещенного самодержавного режима» (Шнейдер К.И. Между свободой и самодержавием: история раннего русского либерализма. Пермь, 2012. С. 6). Другие полагают, что понятие свободы на самом деле «выпало» из концепции Кавелина, «…во многом предопределив неосуществимость его построений» (Кантор В.К. В поисках личности: опыт русской классики. М., 1994. С. 99). Утопичность же кавелинского проекта аргументировалась тем, что в нем отсутствовали политические гарантии свободы. К тому же сам Кавелин придерживался антиконституционных взглядов, доказывая опасность ограничения самодержавия в условиях проведения реформ, угрозы крепостнического реванша и ответного народного бунта. Основной упрек неолибералов современной России в адрес великого предшественника сводится к его, как они утверждают, чрезмерной приверженности принципу государственности.

В качестве контраргумента необходимо специально остановиться на истоках этатизма Кавелина. В основе его отношения к самодержавной власти лежал сциентизм русской интеллигенции середины ХIХ века, который проявлялся в преклонении перед философией Гегеля с ее особым отношением к государству как цели исторического прогресса. Свою роль сыграли и собственные исторические изыскания Кавелина, приведшие его к открытию особой глубинной связи между русской самодержавной государственностью и народом, его представлениями об идеальной власти. Более того, несформированность личного начала в народе Кавелин объяснял тем, что тот «все свои несомненные способности всецело и исключительно посвятил на политическое творчество, на создание русского государства и этому делу принес в жертву все остальное» (Кавелин К.Д. Собр., соч. в 4 т. СПб., 1897-1900. 1898, Т. II. Стлб. 1105-1106).

Следует учесть и личный опыт государственной службы Кавелина, окончательно сформировавшей его позиции как государственника. Именно личный опыт, связи, установленные им в годы службы с представителями либеральной части бюрократии, стали одним из факторов складывания в середине 1850-х годов сообщества, состоявшего из представителей интеллектуальной и властной элиты и сыгравшего роль главного двигателя преобразований (Захарова Л.Г. Самодержавие, бюрократия и реформы 60-х годов XIX века в России // Вопросы истории. 1989. № 10).

Важную роль в формировании общественного мнения и оказания воздействия на власть играла публицистика. Кавелин был одним из инициаторов использования журналов как средства продвижения реформы. А его знаменитая рукописная «Записка об освобождении крестьян» (март 1856 года) в итоге легла в основу правительственного проекта, что является косвенным подтверждением реалистического характера кавелинских идей.

Таким образом, в деле подготовки реформы, переведения ее из теоретической в практическую сферу Кавелин проявил себя как подлинный реалист и даже прагматик.

В целом же сочетание реализма и утопизма в политической программе Кавелина было проявлением присущего мыслителю теоретического синтеза, заключавшегося, например, в стремлении обосновать возможность сосуществования общины и частной собственности, свободы личности и самодержавной государственности.

Реалистичным проект Кавелина оказался в той мере, в какой власть принимала и проводила в жизнь некоторые его положения. Реализм либералов середины ХIХ века проявился и в том, что они использовали лишь те средства, которые не противоречили их доктрине, а главное – соответствовали историческим условиям и преобразовательному потенциалу страны. Утопичность же проекта Кавелина проявилась со временем и заключалась в надежде на способность правящей элиты идти на реформы, ограничивающие само самодержавие, в идеализации отношений носителя верховной власти и народа.