Н.Ф. ФЁДОРОВ ВО ФРАНЦИИ. ПРОБЛЕМА ВОСПРИЯТИЯ И ПЕРЕВОДА

© ЖерарКоньо
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Симпозиум
2019 г.

Аннотация: Доклад посвящен проблеме современного восприятия Н.Ф. Фёдорова во Франции и принципам перевода его текстов. Автор связывает воедино проблему восприятия Фёдорова, проблему перевода и проблему понимания. Один из ключевых тезисов Фёдорова – о столкновении между Россией и Западом – трактуется как вопрос соединения или разъединения человечества.

Ключевые слова: Восприятие Н.Ф. Фёдорова во Франции, проблема перевода, проблема понимания.

Abstrakt: Le rapport traite du problème de la perception moderne de N. F. Fedorov en France et des principes de traduction de ses textes. L'auteur associe le problème de la perception de Fedorov, le problème de la traduction et le problème de la compréhension. L'une des principales thèses de Fedorov – sur l'affrontement entre la Russie et l'Occident – est interprétée comme une question de connexion ou de déconnexion de l'humanité.

Keywords: La perception de N. F. Fedorov en France, le problème de la traduction, le problème de la compréhension.

Впервые о Фёдорове во Франции узнали на рубеже 1980-х – 1990-х гг. из статьи В. Шкловского о К.Э. Циолковском, которая была переведена мною и издана в одном из сборников издательства l’Age d’homme. Шкловский писал в основном о судьбе Циолковского, но упоминал о роли Фёдорова в его самообразовании. Шкловский с грустной иронией отмечал, что подвиг техники убил мечту. После полета Гагарина многие восхищались духовным и утопическим подъемом советского проекта по сравнению с американским прагматизмом, однако, по мысли Шкловского, русская идея на деле служила власти: идеологии слепой силы и продукту западничества, антирусского и антихристианского.

Примечательно, что Н.Ф. Фёдоров был сыном князя Гагарина и что история русского космизма идет от Гагарина до Гагарина.

Владимир Дмитриевич, создатель издательства L’Age d’homme выпустил в память своего отца в 1985 г. репринт I–II томов «Философии общего дела», изданной Кожевниковым и Петерсоном. Но это издание было обращено к русскоязычному читателю. В. Дмитриевич хотел заказать перевод этих томов, но не получилось из-за разных причин, как технических, так и интеллектуальных: французская среда не была готовой.

В 2010 г. я участвовал в выставке « L’attraction de l’espace » (Протягивание пространства ) в Musée de Saint Etienne и напечатал в каталоге статью о « Русском видении Космоса» где рассказал о влиянии Фёдорова на Циолковского и на Королёва и показал, как путь от Гагарина до ГАГАРИНА позволил совершить первый полет человека в космос и как утопия стала реальностью.

Несмотря на эти сведения мало кто знал во Франции, что без философии общего дела Фёдорова Королёв и Гагарин не смогли бы осуществить мечту Циолковского.

В Saint Etienne я познакомился с Gérard Azoulay, заместителем директора Центра Пространственных искусств в Париже, мы хотели организовать различные акции о Фёдорове во Франции, выставки, публикации, симпозиумы, но Ж. Азуле не мог найти средств чтобы их реализовать.

Я написал книгу о «Русском Космизме». Alain de Benois предложил мне издать отрывки в своем журнале: он хочет распространять учение Фёдорова, но при этом признает, что во Франции из-за непонимания сущности Общего дела, из-за культа индивидуальной независимости, это очень трудно

Славистка Françoise Lesourd в 2017 г. организовала конференцию о Фёдорове в Университете Lyon III, подготовила два выпуска журнала «Slavica occitania», но все эти мероприятия привлекают мало людей и вызывают мало откликов.

Между тем многие лица, самоучки, учeные, профессора (Леонид Геллер, Илья Платов, Рудольф Бьеран) занимаются изучением и углублением «Философии общего дела» не для науки но для жизни. Интерес к Фёдорова пришел и со стороны людей искусства: многие искусствоведы ищут его тексты, излагающие его философию Музея и понимание Искусства. Игорь Сокологорский включил Фёдорова в программы своих семинарах в Сорбонне и готовит антологию статей Фёдорова о Философии и об Искусстве в издательстве «Jean Michel Place».

Фёдоров существует во Франции не сам по себе, но через огромное влияние, оказанное им на русский авангард, на искусство, на литературу, на театр, на кино в России XX века и до сих пор. Роман Якобсон имел в виду Фёдорова, когда он написал после смерти Маяковского что больше всего Маяковский хотел победить смерть. Чекрыгин посвятил Фёдорову всё свое творчество последних двух лет жизни – а это самые зрелые его работы. И когда я переводил трактат К. Малевича «Супрематизм, мир безпредметный или вечный покой», мне казалось что Малевич воплощал учение Фёдорова о слепой силе природы и о «тайнах царствия небесного » (Семёнова).

Благодаря Михаилу Геллеру французские читатели знают творчество Платонова и через Платонова они узнают о творчестве Фёдорова. Наконец, ценимый во Франции Сокуров ссылается постоянно в своих фильмах на идеи Фёдорова о смерти и о воскрешении.

Однако прежде всего нужно, чтобы сам Фёдоров существовал для французских читателей. Именно поэтому Серж де Пален решил издать по-французски наиболее объемное, фактически полное собрание сочинений философа в 5 томах, подготовленное С.Г. Семёновой и А.Г. Гачевой.

Это смелый и прекрасный проект, но будет трудно принимать и понимать такое масштабное дело без подготовительного слова.

Что может быть лучше, чем книга о Фёдорове С.Г. Семёновой? Она знакомит не только с учением, но с жизнью и личностью этого незаурядного человека и мыслителя. Безусловно, перевод этой книги должен предварить выход в свет сочинений Фёдорова. Или она должна стать своего рода приложением к этому изданию.

Вопрос перевода Фёдорова – это вопрос понимания, не только технического, словесного, но и морального, духовного, почти религиозного; поэтому можно сказать что Фёдоров еще не существует во французской культуре.

Перевод Фёдорова осуществляется в настоящее время группой исследователей. Коллективный перевод – это общее дело, которое требует не только интеллектуальных способностей, но и взаимопомощи, взаимного понимания и, главное, взаимного уважения, доверия друг другу, скромности, взаимного смирения. И если кто-то, даже с наилучшими намерениями, решается отделаться от моральных условий общего дела, то единство будет рассыпаться и дело может провалиться.

Переводя Фёдорова, чрезвычайно важно избежать впадения в интерпретацию и адаптацию. Нельзя изменять текст Фёдорова, как бы это ни было соблазнительно. Нельзя добавлять свои слова. Эти замены влекут за собой изменение смысла «общего дела » и «воскрешения ». Надо сохранять смысл и найти по-французски слова, которые адекватно передают этот смысл. И даже если кажется, что можно сохранить содержание через другие варианты, нужно понимать, что изменение формы чревато изменением смысла.

Например, нельзя трансформировать фёдоровские оппозиции: ученые / неученые, воскрешение / воскресение. Сократить одно значение – значит разбить ритм и смысл.

Вопрос восприятия Фёдорова во Франции и его перевода на французский язык соединен с вопросом его понимания на Западе. На Западе понимали смерть по другому: для Камю единственная философская проблема – это самоубийство, для Рильке смерть – явление индивидуальное. Конечно, и здесь были личности близкие фёдоровскому мышлению, такие как Ш. Пеги, который защищал А. Бергсона против Ж. Маритена и нападок Рима, или П. Тейяр де Шарден, о котором, как о французском духовном брате Фёдорова пишет С.Г. Семёнова.

Фёдоров представляет историю как постоянную борьбу Запада против России. Исламский Восток соединяется с Западом против России. Но на самом деле это борьба человечества против самого себя, против Эдема, когда все были братьями и имели единого отца. Вражда для Фёдорова проистекает от забвения предков, от отказа от своих близких, которые, забыв отцов, стали врагами.

Следует акцентировать ещё один важный аспект в «историософской» части фёдоровского «Вопроса о братстве». Важно отметить три момента: церковный раскол, взятие Константинополя и смерть короля и царя, смерть Бога. Без Отца, без Царя нет единства, но царствует хаос, анархия, распад. «История – это бойня» – сказал Гегель.

Как же возвращаться к Истине, к Триединству Бога, как собирать осколки и лепить новое и старое здание? Как соотносятся возвращение и движение в будущее? Фёдоров, споря с ницшеанским «вечным возвращением», говорит о едином – воскресительном – возврате. И если мы идем в прошлое, мы одновременно движемся в будущее и наоборот – идя в будущее, возвращаемся к прошлому.

Глобализация, стремясь объединить человечество, на деле страшно разъединила его. По-настоящему объединить человеческий род может только воскрешение, которое и восстановит «всемирное родство», только принцип любви, соединяющий родственников внутри семьи и расширяющийся на всех, природняя людей друг другу.