УТОПИЯ VS ДИСТОПИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ К.Э. ЦИОЛКОВСКОГО
© Т.С.Паниотова
© Государственный музей истории космонавтики им. К.Э. Циолковского, г. Калуга
Секция "Исследование научного творчества К.Э. Циолковского"
2019 г.
Аннотация: В статье анализ творчества К.Э. Циолковского предваряется решением методологических вопросов: сущность утопии, ее черты, отличие от других жанров, антиутопии и дистопии. В историко-культурном контексте начала ХХ века характеризуется парадоксальный симбиоз утопических и дистопических идей в творчестве мыслителя.
Ключевые слова: утопия, дистопия, мечта, меритократия, прогресс науки и техники, преобразование общества.
Abstract: In the article the analysis of K. E. Tsiolkovsky's work is preceded by the solution of methodological issues: the essence of utopia, its features, unlike other genres, dystopia and dystopia. In the historical and cultural context of the early twentieth century characterized by a paradoxical symbiosis of utopian and dystopian ideas in the works of the thinker.
Keywords: utopia, dystopia, dream, meritocracy, progress of science and technology, transformation of society.
Говоря об актуальности обращения к утопии К.Э. Циолковского, следует вспомнить о том, как Дж. Оруэлл определял мотив своего творчества: «Желание подтолкнуть мир в определенном направлении, изменить мысли людей относительно того общества, к какому они должны стремиться» [3, с. 10]. По сути, теми же мотивами руководствовался основоположник космонавтики.
Всякое начало есть скрытое определение. Велик соблазн определить утопию, отталкиваясь от произведения, давшего начало жанру. Однако данный подход вряд ли будет продуктивным. Во-первых, потому, что за время своего существования термин «утопия» оброс множеством дополнительных значений; во - вторых, потому что само понятие жанра – это эвристическая модель, наделенная относительной проницаемостью и которая в ходе исторической эволюции может вбирать в себя темы и методы соседних жанров. Самое общее определение, которое можно дать утопии, суть следующее: мечта о лучшем мире. Концепт «мечта» связывает утопию с воображением (вымыслом), а определение «лучший» с идеалом. Однако эта дефиниция не содержит указания ни на формы воплощения мечты, ни на способы ее продуцирования, а потому не может считаться удовлетворительной. Дальнейшая конкретизация понятия приводит к выявлению трех типов определений:
1. определения, базирующиеся на произведениях, относимых к утопическому жанру. Концепт утопии в данном случае обобщает их жанровые характеристики;
2. определения, рассматривающие утопию как донаучную предсоциологическую форму знания;
3. определения, в которых утопия понимается как интенция, связанная с организацией совместного сосуществования в социуме.
Широкий круг авторов сводит утопию к особому жанру с присущими только ему характеристиками. В качестве примера можно привести следующие определения. Р. Труссо утверждает, утопия – это описание социальной организации, качественно другого – в пространственном или временном отношении – мира. Согласно Д. Сувину, утопия представляет собой вербальную конструкцию общества, организованного на основе более совершенных принципов, чем общество, в котором живет автор, и базирующееся на гипотезе о возможности иной исторической реальности. По мнению Л. Сарджента, утопия – это подробное и последовательное описание воображаемого, но локализованного во времени и пространстве общества, построенного на основе альтернативной социально-исторической гипотезы и организованного – как на уровне институтов, так и человеческих отношений – совершеннее, чем общество, в котором живет автор.
Альтернативность выступает определяющей характеристикой утопического жанра с момента его рождения. Образ Нового Света, формировавшийся в сознании современников после чтения текстов Х. Колумба и А. Веспуччи, дневников рядовых путешественников, был полной противоположностью европейской действительности XV-XVI вв. Опираясь на полученные сведения, Т. Мор в своей «Утопии» изобразил идеальный мир, альтернативный жестоким английским (шире – европейским) порядкам и создал парадигму утопического жанра.
Р. Труссо предпринял попытку установить отличие утопического жанра от других жанровых форм. Он считал, что мы имеем дело с утопией тогда, когда она представлена в форме рассказа, романа (что исключает из поля рассмотрения политические трактаты); содержит описание некоторого общества (что исключает различные робинзонады); представляет общество, организованное на основе определенных политических, экономических, моральных принципов (что исключает мифы о Золотом веке или Аркадии); репрезентирует себя либо как идеально хорошее (позитивная утопия), либо как идеально плохое общество (негативная утопия), которое находится в реальном или воображаемом пространстве или времени (отличие от религии, перемещающей Рай в вечность); и наконец, описание является результатом настоящего или вымышленного путешествия. К этим характеристикам следует добавить отличие утопий от произведений научной фантастики, с которыми в наши дни она нередко отождествляется. Если утописта интересует системное преобразование общества, а наука и техника играют инструментальную роль, то в научной фантастике на первый план выходит демонстрация научных и технических достижений.
Одной из особенностей утопического творчества в XX-XXI вв. является вытеснение утопического жанра (позитивной утопии) дистопиями и антиутопиями. Однако утопия не сдает своих позиций: она преодолевает рамки жанра, «разливаясь» по всей культуре и создавая в ней особое утопическое измерение. Его можно обнаружить в литературе «магического реализма» и живописи муралистов, архитектурных проектах отечественного конструктивизма и философии русского космизма и т. д. В этот контекст органично вписываются утопические искания К.Э. Циолковского - основоположника космонавтики и представителя течения русского космизма начала ХХ века.
Кроме специальных научно-технических трудов, в которых прослеживается утопическая составляющая, ученый создал ряд научно-фантастических миниатюр и более развернутых произведений, которые по своим характеристикам могут быть отнесены к жанру утопии. И хотя сам мыслитель никогда не считал себя утопистом, комплексный подход к его трудам, «посвященных самым различным вопросам, но связанных единой целью - указать человечеству путь к счастью... позволяет произвести реконструкцию этого проекта и определить его как социальную утопию К.Э. Циолковского» [6, с. 443].
Для Циолковского, как практически для всех утопистов, счастье - это высшая ценность и абсолютное мерило: «По сути все, что не предпринимает утопист, подчинено одной цели - сделать человека счастливым» [4, с. 144]. Более того: «Загадка человеческого счастья – вот движущая сила интереса к утопии, спасающая ее несмотря на то, что оперирует она повествовательными конструкциями, достаточно проржавевшими» [5, с. 111]. Парадокс, однако, состоит в том, что ради достижения счастья утопист готов обречь на страдания и себя, и других людей. Как психологически тонко подметил И.Н. Неманов, «такое соотношение элементов в человеке, обществе, вселенной, которое дает ощущение счастья, – гармония, а путь, ведущий к ней, правильный, праведный – справедливость. Ощущение нарушенной справедливости доставляет утописту не только нравственные, но и физические страдания... Он может обречь на страдания и других- во имя их же счастья. Так гуманизм оборачивается своей противоположностью» [2, с. 106].
В этом контексте становятся понятным и объяснимым странное переплетение элементов утопии и дистопии в работах Циолковского. С одной стороны, ученый стремился создать для человека идеальные условия жизни на Земле, а затем достигнуть совершенства во всей Солнечной системе. Он считал возможным, используя солнечную энергию, преобразовать почву, реки и океаны, климат, растительный и животный мир, наконец, усовершенствовать самого человека. Глубина накопленных знаний обеспечит человечеству создание универсальной искусственной технической среды, которая сделает человека абсолютно счастливым. Для удобства человека он предлагал создавать космические лифты, поезда на воздушной подушке, строить космические станции, закрытые экосистемы, обеспечивающие кислородом и питанием.
Другой стороной утопии является совершенствование общественных отношений. Здесь мыслитель стремится предусмотреть все, включая малейшие детали нового общественного устройства: равное наделение граждан землей, выборность органов власти, общинный образ жизни, ограничение права собственности, вертикальную мобильность, сокращенный рабочий день, и т. д. Самое высокое признание получает интеллектуальный труд, между людьми допускается только интеллектуальное соперничество, а гении окружаются максимальным почетом. Именно интеллектуалам отводится главная роль при «идеальном строе жизни».
Однако здесь меритократическая утопия Циолковского обнаруживая свои теневые стороны, обретает антиутопические черты. В этом «идеальном строе жизни» ограничено размножение не только животных, но и «несовершенных человеческих родов». В брак могут вступать все желающие, но не всем - из опасения плохой наследственности - будет дозволено иметь детей. В итоге получается, что только гении смогут иметь потомство. Здесь закономерно возникают ассоциации не только с утопиями Платона и Кампанеллы, но и с современными евгеническими антиутопиями. Однако Циолковский идет еще дальше: от научной элиты здесь не требуется строгое соблюдение нравственных норм, она свободна от чувства вины, которая перекладывается на других людей, и т. д. Парадоксальны также политическое устройство и система управления «идеального строя жизни» на всех уровнях - от общины до - в перспективе - всего земного шара. С одной стороны, в определенные дни и часы проводятся общие собрания, на которых обсуждаются и решаются важные вопросы. С другой стороны, «царит абсолютизм», т. е. последнее слово, самое решение остается за избранным единым, которому все беспрекословно повинуются. Этими примерами не ограничиваются парадоксы концепции К.Э. Циолковского, которая в целом представляет собой сложный симбиоз утопических и дистопических идей; черт «утопии свободы» и «утопии порядка» [1, с. 127], рудиментарных представлений и значительно опередивших свое время идей переустройства общества.
Литература
1. Блох Э. Тюбингенское введение в философию. / Пер. с нем. Т.Ю. Быстровой, С.Е. Вершинина, Д.И. Криушова. Общ. ред., вступит. ст. и прим. С.Е. Вершинина. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1997. - 400 с.
2. Неманов И.Н. Социальный утопизм и общественная мысль // Методологические проблемы истории философии и общественной мысли. - М.: Наука, 1977. - С. 93-112.
3. Оруэлл Дж. Почему я пишу // Оруэлл Дж. Эссе. Статьи. Рецензии / Пер. с англ. А. Старикова. - Пермь: «КАПИК», 1992. - 320 с.
4. Паниотова Т.С. Утопия в пространстве диалога культур. - РнД.: Изд-во РГУ, 2004. - 304 с.
5. Петруччани А. Вымысел и поучение // Утопия и утопическое мышление. Антология зарубежной литературы. Перевод с англ., нем., франц. и др. языков. Составление, предисловие и общая редакция канд. филос. наук В.А. Чаликовой. - М.: Прогресс, 1991. - С. 98-113.
6. Хорунжий А.В. "Идеальный строй" К.Э. Циолковского как стержень личности и зеркало эпохи // Открывая современность заново. - М.: РУДН, 2011. - С. 438-467.
7. Циолковский К.Э. Идеальный строй жизни URL: https://litresp.ru/chitat/ru/%D0%A6/ciolkovskij-konstantin-eduardovich/idealjnij-stroj-zhizni (дата обращения 25.05.2019).